Наваждение, или Мой чужой мужчина
Шрифт:
Убедившись в том, что те, кто увел Женю в кабинет, вернулись, я киваю одному из своих людей и мы медленно выходим из укрытия. Богдан не сразу пониимает, что происходит, удивленно осматривается, а после закидывает голову назад и звонко смеется:
— Охренеть, — говорит он. — Я-то думал, что смогу тебя обыграть хотя бы сейчас.
В его голосе слышится разочарование, а в глазах его парней видно замешательство и страх. Я знаю, что им, скорее всего, пообещали деньги, а не начинку из свинца или тюремный срок. Мы держим мужчин
Убедившись, что парни под наблюдением, я бегу к Жене, которую уже вывели из кабинета и которая слишком удивленно осматривается по сторонам. Увидев меня, на ее глазах появляются слезы, она тянет руки и тут же оказывается в моих объятиях.
— Я знала, шепчет она. Знала, что ты меня найдешь.
Глава 45
Женя
Всю дорогу домой я льну к Вадиму, ища в его объятиях поддержки и успокоения. Другой рукой держусь за маму, боясь ее потерять. Они два моих родных человека, а скоро в моей жизни появится третий. Малыш, мальчик или девочка, и я буду любить его или ее так же сильно, как и Вадима.
До нашего с Вадимом дома мы добираемся через час. Мужчина крепко обнимает меня за талию и ведет внутрь. Маму пропускает впереди, потому что я не захотела, чтобы она ехала домой. Из-за страха. Вадим согласился, чтобы мама пожила с нами столько, сколько я захочу.
Мы проходим внутрь, в гостиную, где я еще не все расставила и купила. Я обставляю дом по своему желанию и на свое усмотрение, но в последнее время не могла достаточно времени уделить этому, поэтому несколько комнат все еще пусты, а те, что я заполнила, еще не до конца жилые.
Маму мы размещаем в одной из комнат наверху, а сами отправляемся в нашу спальню. На мгновения мне кажется, что это был сон, а потом я понимаю, что все еще нахожусь в прострации. Будто не было ничего этого между нами, будто все было в порядке и меня никто не похищал. Как в прострации вхожу в спальню и сажусь на кровать, некоторое время бесцельно смотрю впереди себя и пытаюсь осознать происходящее.
— Женя, — зовет Вадим, легонько касаясь моего плеча. — Как ты себя чувствуешь.
— Нормально, — отвечаю. — Мне нужно принять душ.
Я встаю и скрываюсь в ванной, моюсь в душе и смотрю впереди себя. Перед глазами все еще возникают картины того, как нас сажают в машину, как связывают руки и затыкают рты, что невозможно произнести и слова. Интересно, я когда-либо забуду то, что случилось? Странно, но я думала, что после такого возненавижу Вадима и захочу остаться одна, но нет. Ничего такого не происходит. Наоборот, я хочу быть с ним еще больше, потому что Вадим единственный,
Из душа я выхожу далеко не сразу. Еще некоторое время нежусь под теплыми струями воды, смываю с себя все, что случилось за день и, медленно ступая, выхожу из ванной. Вадим встревожен. Вижу это по его напряженному лицу и глазам, которые обеспокоенно смотрят на меня. Все слова, что я хотела произнести, застревают в горле, во рту пересыхает, а решительность куда-то пропадает. Вадим чувствует себя виноватым, а это плохо для любых отношений. Хочу сказать ему, что все будет в порядке, что мы сможем все пройти, что у нас, как ни у кого другого, все будет хорошо, но молчу, медленно ступая к нему.
— Я виноват, — говорит Вадим, когда я подхожу почти вплотную.
— Да, — киваю. — И я тоже виновата, потому что никогда не слушаю тебя, не стараюсь предупредить.
— Я отключил телефон, — он зол на себя, но я решаюсь подойти к нему ближе и обнять за широкие плечи.
— Прекрати, у тебя были переговоры.
Мне кажется, что мы как два упрямых осла: каждый стоит на своем и не хочет уступать. Вадим твердит, что он виновен, а я считаю, что именно его вины здесь нет, потому что я тоже хороша.
— Если бы я не успел…
— Но ты успел, хватит терзать себя.
Вадим шумно выдыхает и притягивает меня к себе ближе. Так, что я тут же упираюсь о его упругий пресс и натыкаюсь на стальные мышцы.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, с малышом точно все в порядке, — улыбнувшись, произношу и запускаю руку в его волосы, провожу по коже головы и смотрю в его глаза, не желая видеть там сожаление.
— Я мог потерять вас, — тихо говорит Вадим и кладет руку мне на живот.
— Мог, — соглашаюсь я, — но мы здесь, с тобой.
Я вижу его любовь в каждом взгляде, в касании, в прикосновениях, в том, как он разговаривает со мной. Еще несколько недель назад я сомневалась, а сейчас вижу это. Он волнуется не потому, что не успел, а потому, что мог потерять нас. Ему больше не важно быть первым, быть главным и управлять всем, ему важна я и наш малыш.
— Я хочу закончить обстановку дома и сделать детскую до родов.
Я действительно думала о том, что хочу все сделать до того, как меня заберут в роддом. Хочу быть уверенной, что когда я вернусь, в доме все будет идеально, так, как я и хотела, как мечтала. Что мой малыш приедет в уже готовую детскую, а вокруг будет та кухня, о которой я мечтаю.
— Через несколько дней я смогу взять отпуск, Женя. Сделаем это вместе?
Я киваю и думаю о том, как попросить у Вадима о маме. Мое нежелание расставаться с ней связано, пожалуй с тем, что я едва не потеряла ее. Знаю, что все время мы жить вместе не сможем, но хотя бы какой-то период, до рождения малыша, например. Она ведь сможет побыть рядом? Поддержать меня, помочь с обстановкой и дизайном.