Наваждение. Лучшая фантастика – 2022
Шрифт:
Чуть потупившись, Сергеенко уклончиво мотнул головой.
– Так вот, мне предстоял сложный выбор, и я его сделал! – не унимался Артемьев. – Пойми, что, когда космонавт отправляется на МКС, не важно, с каким заданием, – он отрабатывает не приземленную задачу. Он отрабатывает глобальную – быть выше и дальше. Образец живой бактерии, возможно, умирающей, а то и последней на планете, – шанс человечества найти ответы на кучу вопросов. Успех той американской миссии – это успех всего мира. Наш успех, Витя! Если бы «Фортитьюд» разбился, мир мог бы забыть про Титан навсегда или больше
– Шанс на что? Проторчать в дублерах, глядя, как мир движется вперед? Ждать, пока «Юйту-3» отыщет остатки «Лунарушки» и перевезет в Пекин?
– Можешь застрять в дублерах, твое право. Можешь подать в отставку. А можешь остаться и развивать свое так, как ты умеешь! Витя, не делай вид, будто ты получил Героя России ни за что. Ты это заслужил. Удаленное управление планетоходом в реальном времени – это, по-твоему, несерьезно? Да еще таким, который может в режиме живой связи, просто из камней, собрать базу за десять лет до того как туда прибудут первые колонисты. Перепрошивка чужого модуля с практически несовместимой платформой! Перехват инопланетного аппарата! Совместный контроль флотилии из двух и более космоединиц самоходной техники, находящихся в разных точках Солнечной системы! Прорывное раскрытие потенциала плазменных кристаллов, которые только ленивый прикрыть не пытался. Мне ли тебе объяснять, что это значит для военных, для научных центров, для притока денег в нашу издерганную отрасль? Витя, да ты поднял Родину так, как сотня патентов не способна. Как не могут триллионы рублей. Тебе ли жаловаться? Или ты славы хотел?
– Николай Петрович, – тихо произнес Сергеенко, и сердце Артемьева отдалось болью. Давно так сидящий перед ним космонавт его не называл. Со времен первой учебки.
– Что, Витя? – сказал он.
Сергеенко поднял глаза, в которых застыли недостижимые звезды.
– Вы мне тогда сказали, что космос воплощает мечты, – проговорил он.
Одинокая слезинка прокатилась по гладко выбритой щеке Артемьева, и он, поспешно вытащив платок, промокнул ее. Привычка экономить каждую каплю воды, чтоб ей пусто было.
– Да, сказал, – подтвердил он с дрожащим подбородком. – Но не говорил, что это будут наши мечты.
Молодой специалист моргнул, и звезды превратились в черные дыры.
– Увидимся в Центре, – сказал он, встал со скамьи, резким шагом направился прочь.
Вздохнув, Артемьев подошел к внучке, улыбнулся ей, протянул руку. Какая же это роскошь – ни о чем не думать…
– Будешь сок? – спросил он.
– Буду! Я знаю, где тут мороженое продают! Ты в космосе был, когда магазин открыли! Пойдем покажу!
– Эй, не скачи так, стрекоза, – посетовал Артемьев. – Дай-ка порулить этой штукой. Тогда и будет тебе мороженое.
Взяв пульт от игрушки, он пощелкал рычажками. Пластиковый «Фортитьюд» заиграл пародию на «Sweet Home Alabama», засверкал огоньками, поехал вперед, по аллее. Следом за ним вприпрыжку двигалась счастливая девочка с белыми, синими и красными
2 марта 2021 г.
Эльдар Сафин
Внуки блокчейна
– Папа?
Процесс инициализации еще не закончился – то есть, если говорить на языке олдов, очнулся я еще не полностью.
Аленка заставляла меня учить этот устаревший язык, утверждая, что то, на чем говорят майнеры – они же люди в современном понимании, – всего лишь технический суржик.
Поначалу я сопротивлялся, тем более что позиция у меня была, на мой взгляд, твердая: язык развивается вместе с меняющимся человечеством, и если твой организм стал программным кодом, который ты можешь менять, то нет смысла называть работу с багами/ошибками самолечением.
Но однажды я осознал, что это огорчало мою жену, – и подтянул понятийную базу. Кстати, это сильно помогло мне в чтении старых книг, и многие моменты, которые я ранее понимал смутно и без уверенности, теперь стали совершенно прозрачными.
– Папа!
Это Лика: наша вторая дочь. Первая, Танита, уже лет сорок как отправилась в Блокчейн Ганимеда, занимается там какими-то научными исследованиями. Она так далеко и занята настолько недоступными мне вещами, что я время от времени порывался перекинуть воспоминания о ней из своей памяти во внешние хранилища, но Аленка нет-нет, да вспомнит про Таниту, и было бы неловко, если бы я не смог поддержать беседу с женой о дочери.
– Папа, если ты сейчас не ответишь, я тебя отформатирую и загружу заново!
– Убью и воскрешу снова, – поправил я дочь. – Говори по-человечески.
– Папа, я майнер и говорю по-майнерски, – жестко ответила Лика. – Кстати, вчера вы с мамой погибли.
Я тут же потянулся к новостным каналам и обнаружил, что отрезан от Сети. Ну конечно, если я погиб, то Блокчейн считает меня мертвым, и воскресить меня можно только локально. Именно на этот случай я в свое время сделал качественный бэкап – снял с себя полную копию – и каждый вечер подгружал в него снапшоты – то есть изменения, которые произошли со мной со времени последней загрузки.
Об этой копии знала только Аленка. Но она мертва, а подняла меня из бэкапа – то есть, конечно же, воскресила, если по-человечески – Лика.
– Откуда у тебя доступ к моему бэкапу?
– Папа, ты читал сказку про Синюю Бороду?
Ну да, я ее читал, в списке прочитанного она есть. Но, видимо, сюжет меня не впечатлил, потому что все, кроме названия, я из памяти удалил.
– Напомни, – попросил я.
Лика тут же кинула в меня полный текст, который я за долю секунды прочитал. Если бы с нами была Аленка, мать Лики и моя жена, она бы такого не одобрила.