Наваждение
Шрифт:
— В убийстве?
— Да. Похоже, где-то по дороге она выбросила ребенка в Атлантический океан.
27
Мексиканский залив
Самолет авиакомпании «Дельта», казалось, завис на высоте тридцать четыре тысячи футов; небо было ясное и безоблачное, внизу голубело бескрайнее море, посверкивая под полуденным солнцем.
— Вам принести еще пива, сэр? — спросила стюардесса, заботливо склоняясь к д’Агосте.
— Конечно, — ответил он.
Девушка повернулась к его спутнику:
— А вам,
— Нет, — ответил Пендергаст. И он жестом попросил унести тарелку с копченым лососем, стоявшую перед ним на откидном столике. — Это блюдо — комнатной температуры. Не затруднит ли вас принести мне охлажденное?
— Нисколько. — Девушка с профессиональной ловкостью подхватила тарелку.
Д’Агоста подождал, пока она принесет заказ, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Первым классом он летал, только когда путешествовал с Пендергастом, но к хорошему привыкаешь быстро.
Раздался сигнал системы оповещения, и командир экипажа объявил, что через двадцать минут самолет приземлится в международном аэропорту Сарасота-Брадентон.
Д’Агоста отхлебнул пива. От Санфлауэра его отделяли сотни миль и восемнадцать часов пути, но странный дом Доанов так и не шел у него из головы — особенно удивительная комната чудес, окруженная разгромленными в буйной ярости помещениями. Пендергаст же, казалось, был не склонен это обсуждать и пребывал в молчании и задумчивости.
Д’Агоста сделал еще одну попытку:
— Есть у меня мыслишка.
Агент взглянул на спутника.
— Думаю, Доаны — ложный след.
— Вот как? — Пендергаст осторожно попробовал кусочек лососины.
— Подумайте. Они спятили через несколько месяцев, даже лет, после визита Хелен. Какое отношение имеет ее приезд к тому, что случилось потом? Или попугай?
— Возможно, вы и правы, — неуверенно ответил Пендергаст. — Но меня озадачивает неожиданный расцвет творческих способностей перед… самым концом. У всех Доанов.
— Известно же, что сумасшествие — болезнь наследственная… — Тут д’Агоста задумался, как бы поудачнее выкрутиться. — Именно талантливые люди часто сходят с ума.
— «Блажен поэт, покуда молод он, за что в конце безумьем награжден». [7] — Пендергаст повернулся к д’Агосте. — Так, по вашему, к безумию их привели таланты?
— С дочерью Доанов произошло именно это.
— Понятно. А визит Хелен и похищение попугая не имеют отношения к тому, что затем случилось с Доанами — такова ваша гипотеза?
7
Уильям Вордсворт, «Решительность и независимость».
— Более или менее. А вы как считаете? — Д’Агоста все же надеялся вытянуть из Пендергаста его мнение.
— Не нравятся мне эти совпадения, Винсент.
Д’Агоста задумался.
— Кстати, вот еще что, — начал он. — А не была ли Хелен… то есть я имел в виду… она ведь совершала иногда странные поступки… или непонятные?
Пендергаст, казалось, напрягся.
— Я не уверен, что понял вас.
— Ну вот эти ее… — д’Агоста опять замялся. — Неожиданные поездки в странные места. Тайны. Кража птиц — двух чучел из музея,
Лейтенант замолчал: температура в пространстве между ним и собеседником словно бы понизилась на несколько градусов.
Лицо у Пендергаста не изменилось, но заговорил он самым официальным голосом:
— Хелен Эстерхази, возможно, была необычной. Однако она была самой разумной, самой нормальной из всех, кого я знаю.
— Да я не сомневаюсь. Я просто…
— И она не поддавалась ничьему давлению.
— Конечно, — поспешно сказал д’Агоста. Зря он об этом заговорил.
— Думаю, гораздо полезнее будет обсудить более насущное дело. — Пендергаст повернул разговор в другое русло. — Есть нечто, что вы должны узнать вот о ком… — Он выдернул из кармана пиджака тонкий конверт и извлек из него листок бумаги. — Джон Вудхауз Трапп. Пятьдесят восемь лет. Место рождения — Флоренс, штат Южная Каролина. Теперешнее место проживания — Сиеста-Ки, Бич-роуд — 4112. Профессий у него много: торговец произведениями искусства, владелец галереи, экспортно-импортные операции… Да, еще он занимался граверским делом. — Пендергаст убрал бумагу в конверт. — Гравюры его довольно любопытные.
— Какие именно?
— С портретами президентов.
— Так он фальшивомонетчик?
— Им занималась наша секретная служба. Доказать ничего не удалось. Было еще расследование по поводу контрабанды слоновой кости и рогов носорога — и то и другое запрещено в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Конвенцией о вымирающих видах. Опять же ничего не доказали.
— Тип скользкий, как угорь.
— Очень изобретательный, решительный — и опасный. — Пендергаст помолчал. — Есть еще одна важная вещь. Его имя — Джон Вудхауз Трапп.
— Ну и?..
— Он прямой потомок Джона Джеймса Одюбона — через его сына Джона Вудхауза Одюбона.
— Вот черт…
— Джон Вудхауз и сам был художник. Он окончил последнюю работу Одюбона «Живородящие четвероногие Северной Америки», нарисовал больше половины гравюр, после того как его отец неожиданно заболел.
Д’Агоста присвистнул.
— Так Трапп, видимо, считает, что «Черная рамка» принадлежит ему по праву!
— Я так и предположил. Оказывается, большую часть жизни он посвятил ее поискам, но в последние годы вдруг сдался.
— А чем он теперь занимается?
— Мне не удалось выяснить. Свои дела он не афиширует. — Пендергаст посмотрел в окно. — Нам нужно быть осторожными, Винсент. Очень осторожными.
28
Сарасота, штат Флорида
Городок Сиеста-Ки приятно поразил д’Агосту: неширокие, засаженные пальмами улицы, изумрудно-зеленые лужайки, спускающиеся к лазурным бухточкам, похожим на драгоценные каменья, извилистые каналы, по которым неспешно скользят прогулочные лодки. Берег — широкий, песок — белый и мелкий, как сахар; края песчаной полосы теряются в туманной дымке. С одной стороны — розовый закатный океан, с другой — роскошные отели и жилые дома, а меж ними — бассейны, особняки, рестораны.