Наваждение
Шрифт:
Доктор спокойно вошел в палату.
— Прошу внимания. Этому пациенту ввели какой-то препарат с целью убийства.
Одна из сестер подняла голову.
— Да как же…
Доктор жестом прервал ее.
— Вопрос в другом: какой именно препарат вызывает такие симптомы?
Поднялся шум, начался ожесточенный спор, врачи стали просматривать историю болезни и распечатки приборов.
— Вам тут больше делать нечего, — обратился один из докторов к Хейворд. — Подождите, пожалуйста, снаружи.
— Я хочу быть здесь, — заявила она.
— Ни
Хейворд вышла, и тут опять прозвучал сигнал. На мониторе сердечной деятельности появилась ровная полоса.
— О Боже! — разрыдалась Лора. — Разрешите мне побыть здесь, прошу вас, пожалуйста…
Дверь закрылась, и Пендергаст тихонько отвел Хейворд в сторону.
Комната ожидания была маленькая и очень чистая, с пластиковыми стульями. За окном сгустилась ночная мгла. Хейворд невидящими глазами смотрела в черный прямоугольник. Ум ее усиленно работал, но вхолостую, как сломанный двигатель. Во рту у нее пересохло, руки дрожали. По щеке скатилась единственная слеза — слеза отчаяния и не находящей выхода ярости.
Почувствовав на плече руку Пендергаста, Хейворд стряхнула ее и отодвинулась.
— Капитан, — тихо сказал он, — позвольте напомнить вам, что имело место покушение — на лейтенанта д’Агосту. И на вас.
Спокойный голос Пендергаста проник в ее затуманенный яростью разум. Хейворд потрясла головой.
— Уйдите вы от меня к черту.
— Вы должны взглянуть на создавшееся положение как офицер полиции. Мне нужна помощь, причем немедленно.
— Меня ваши проблемы больше не интересуют.
— К сожалению, это уже не моя проблема.
Она сглотнула, сжала кулаки и сказала, глядя в темноту:
— Если он умрет…
Спокойный, почти вкрадчивый голос не умолкал.
— Это от нас не зависит. Послушайте меня. Сейчас мне нужна не Лора Хейворд, а капитан Хейворд. Нам необходимо обсудить нечто важное. Прямо сейчас.
Хейворд закрыла глаза; все у нее онемело. Не было даже сил отвязаться от Пендергаста.
— Похоже, — продолжал тот, — что мы имеем дело с убийцей-медиком.
Лора устала, устала от всего, устала жить. Если Винни умрет… Она заставила себя прогнать эту мысль.
— Я принял чрезвычайные меры для того, чтобы сохранить в секрете место пребывания Винсента. Значит, убийца имел доступ к истории болезни, к информации о движении медицинских материалов и лекарств. Существуют лишь две возможности. Первая: он или она — член бригады врачей, которая непосредственно занимается лечением Винсента. Впрочем, такое совпадение маловероятно — их всех тщательно проверяли. Вторая возможность — и я верю именно в нее: Винсента нашли, отследив, куда направили клапан, который ему пересадили. Злоумышленник может даже быть кардиохирургом.
Хейворд молчала.
— Вы понимаете, что это значит? — продолжил Пендергаст. — Винсента использовали как приманку. Преступник намеренно ввел его в кому, зная, что мы тут же явимся. Он, естественно, ожидал, что мы приедем вместе. Нас спасло только то,
Лора отвернулась, пряча лицо. Приманка. Винни — приманка!
После недолгого молчания Пендергаст снова заговорил:
— Здесь мы больше ничем не поможем. А между тем я сделал очень важное открытие. Когда мы расстались, я занялся самоубийством Джун Броди и обнаружил кое-какие интересные совпадения. Как нам известно, самоубийство произошло всего неделю спустя после пожара и гибели Слэйда. А через месяц супруг Джун сказал своим знакомым, что едет за границу, и больше его не видели. Дом был закрыт и в конце концов продан. Я пытался найти Броди, но никаких следов не осталось; не удалось отыскать никаких документов о его выезде из страны.
Хейворд помимо своей воли медленно повернулась к Пендергасту.
— У Джун, весьма привлекательной женщины, похоже, был роман со Слэйдом, — продолжал агент.
— Вот именно, — прервала молчание Хейворд. — Она не покончила с собой. Ее убил муж и скрылся.
— Против такой версии есть два факта. Первый — записка.
— Он заставил ее написать.
— Как вы знаете, почерк не носит признаков волнения. И есть кое-что еще. Незадолго до самоубийства Джун Броди поставили диагноз — болезнь Лу Герига, то есть быстроразвивающаяся форма латерального склероза. Она бы и так очень скоро умерла.
Хейворд задумалась.
— Болезнь — довод в пользу самоубийства.
— Убийство… — пробормотал Пендергаст, — или самоубийство. Или ни то, ни другое.
Это типично пендергастовское замечание Хейворд проигнорировала.
— Вашего частного детектива — Хадсона — убили, потому что он занимался Джун Броди. По всей видимости, тот, кто за всем этим стоит, не желает, чтобы мы о ней раскапывали. Поэтому именно Джун становится ключевой фигурой в нашем расследовании.
— Совершенно верно, — подтвердил Пендергаст.
— А что еще вам удалось узнать?
— Семья ее ничем не примечательна. Ее родители — обнищавшие в шестидесятые годы нефтепромысловики. Джун росла в бедности, закончила местный муниципальный колледж, получила специальность медицинской сестры, но проработала только несколько лет. Либо профессия ей не понравилась, либо же ее привлекло более высокое жалованье персонального помощника директора. Во всяком случае, она устроилась в «Лонжитьюд фармасьютиклз» и остаток жизни проработала там. Вышла замуж за свою первую школьную любовь, но, похоже, вскоре пожелала переключиться на Чарльза Слэйда.
— А муж?
— Или не знал, или мирился. — Пендергаст вынул из кармана желтый конверт и вручил Хейворд: — Вот, взгляните.
В конверте Хейворд обнаружила несколько пожелтевших газетных вырезок, запечатанных в прозрачный пластик, и карту.
— Что это?
— Вы сейчас сказали, что Джун Броди — ключевая фигура. И я с вами согласен. Однако есть нечто еще более важное, а именно — география событий.
— География?
— Черная Топь, если быть точным. — Пендергаст кивнул на вырезки.