Наваждение
Шрифт:
Удивительно: правый ствол полностью забит, левый — пуст. Пендергаст положил винтовку и задумался. Затем снова вышел к лестнице.
— Морис!
Появился дворецкий.
— Да, сэр?
— Не знаете ли, после… смерти моей жены из «Кригхоффа» никто не стрелял?
— Вы ясно распорядились, сэр, чтоб никто оружие не трогал. Ключ хранится у меня. Никто даже к стойке не подходил.
— Спасибо, Морис.
— К вашим услугам, сэр.
Пендергаст вернулся в кабинет и на этот раз прикрыл за собой дверь. Взял из ящика письменного стола лист старой почтовой бумаги, расстелил на столе. Потом вставил шомпол в правый ствол, вытолкнул
Но ведь в патронах пятидесятого калибра пыж не используется! Пуля, заряд, капсюль. Такой патрон, даже бракованный, подобных следов никогда не оставит!
Пендергаст изучил левый ствол, чистый и хорошо смазанный. С помощью шомпола он протолкнул через ствол тряпицу. Никакой грязи.
Пендергаст резко выпрямился, пораженный дикой мыслью. В последний раз из двустволки стреляли в тот страшный день. Он заставил себя вернуться мыслями в прошлое, хотя прежде всеми силами избегал этого. Когда же он начал вспоминать, восстановить детали оказалось нетрудно. Каждый миг той охоты навсегда врезался в память.
Хелен выстрелила только один раз. У «Кригхоффа» два спусковых крючка — один позади другого. Передний крючок — для правого ствола, и первым обычно нажимают его.
Сделав по красному льву единственный выстрел, Хелен промахнулась. Пендергаст всегда объяснял это отклонением пули — пуля может значительно отклониться, если заденет, например, траву, — или тем, что Хелен волновалась.
Однако Хелен не из тех, кто паникует, даже в чрезвычайных обстоятельствах. Промахивалась она редко. И в последний раз она тоже не промахнулась… или не промахнулась бы, будь в правом стволе пуля. Вот разве что в стволе была не пуля, а холостой патрон… А чтобы холостой выстрел дал отдачу и прозвучал как настоящий, нужен большой плотный пыж, от которого в стволе остается именно такая грязь.
Если бы не самообладание, Пендергаст мог бы тронуться умом от потрясения, вызванного такими мыслями. В то утро в лагере, перед самым выходом, Хелен зарядила двустволку патронами пятидесятого калибра. Он сам это видел. И знал, что они были не холостые. Никто — и уж точно не Хелен — не спутает холостой патрон с патроном боевым. Он отлично помнил, как блеснула медь мягконосых пуль, когда жена засылала патроны в стволы.
В промежуток между тем, как она зарядила свой «Кригхофф», и выстрелом, кто-то вынул боевые патроны и вставил холостые. А потом, после охоты, кто-то убрал и холостой патрон, и стреляную гильзу, устраняя следы содеянного. Однако преступник допустил ошибку: не почистил ствол, оставил в нем улику — грязь.
Пендергаст откинулся на спинку стула. Прижал ко рту дрожащую руку.
Хелен погибла не из-за несчастного случая. Произошло убийство.
6
Нью-Йорк
Суббота, четыре часа утра. Лейтенант Винсент д’Агоста протолкался через толпу зевак, нырнул под заградительную ленту и подошел к телу, распростертому на тротуаре у дверей одного из бесчисленных индийских ресторанчиков на Шестой Восточной улице. Под трупом натекла большая лужа крови; нереально красивым казалось отражение в ней красных и лиловых огней пыльной витрины
В злодея выпустили полдюжины пуль, не меньше. Он лежал на боку, откинув одну руку, а ствол валялся в двадцати футах. Криминалист измерял рулеткой расстояние от руки до оружия.
Убитый — сухопарый белый мужчина лет тридцати — походил на изломанную палку: колено одной ноги прижато к груди, другая нога отогнута в сторону, руки широко раскинуты. Двое стрелявших копов — здоровенный негр и жилистый латиноамериканец — стояли в сторонке и общались с уполномоченным отдела внутренних расследований полицейского управления.
Д’Агоста подошел, кивнул присутствующим, пожал руки копам, вспотевшим от волнения.
«Убийство — тяжелый груз на совести», — подумал д’Агоста.
— Лейтенант, — обратился к нему один из копов, которому не терпелось еще раз рассказать все свежему человеку, — этот тип только что грабанул с пушкой ресторан и бежал по улице. Мы назвались, показали наши полицейские жетоны, а он, гад, открыл огонь — стрелял на бегу, а на улице полно народу… У нас выбора не оставалось, пришлось его достать. Больше никак, никак.
Д’Агоста одобрительно похлопал копа по плечу и посмотрел на табличку с именем.
— Успокойся, Окампо. Вы сделали все как положено. Расследование это подтвердит.
— Он так палил, как будто завтра конец света.
— Для него — уже наступил.
Д’Агоста отвел в сторонку представителя отдела внутренних расследований.
— Какие-то проблемы?
— Вряд ли, сэр, — ответил уполномоченный, закрывая блокнот. — Слушания, конечно, не избежать. Но тут все ясно. — Лейтенант понизил голос: — Проследите, чтобы ребята получили психологическую помощь. И пусть, прежде чем давать показания, поговорят с адвокатом.
— Сделаем.
Д’Агоста задумчиво посмотрел на убитого.
— И сколько он взял?
— Долларов двести. Наркоман чертов. Высох уже от героина.
— Тяжелый случай. Опознать можем?
— Уоррен Забриски, из Фар-Рокауэй.
Глядя на место происшествия, д’Агоста покачал головой. Все прямо как по заказу: пара копов, и оба принадлежат к этническим меньшинствам; убитый преступник — белый, свидетелей — завались, происшествие снято камерой наблюдения. Все просто и ясно. Никакой Эл Шарптон [5] не поднимет вой, никаких тебе маршей протеста или криков о полицейском беспределе. Злодей получил по заслугам — всякий признает.
5
Эл Шарптон — известный американский политический деятель, правозащитник.
Д’Агоста огляделся. Несмотря на холод, за лентой собралась немалая толпа. Рокеры, яппи, метросексуалы — черт их разберет, как они теперь называются. У тела все еще суетились судмедэксперты, у обочины стояла «скорая», детективы допрашивали владельца ограбленного ресторана. Все работают, всё под контролем. Скверное дельце — пойдет теперь писанина, отчеты, допросы, показания, слушания, пресс-конференции… И все из-за паршивых двух сотен — на дозу героина.
Лейтенант подумывал, как бы незаметнее смыться, когда в дальнем конце ограждения поднялся шум. Кто-то поднырнул под ленту и вошел в огороженную зону. Д’Агоста сердито повернулся — и оказался лицом к лицу с особым агентом Алоизом Пендергастом, за которым спешили два полисмена в форме.