Наваждение
Шрифт:
Элизабет с завистью смотрела на нее. Воротничок платья Хелен был испачкан желтком, волосы ее были растрепаны, и одета она была в простенькое застиранное зеленое платье, в котором Элизабет видела ее еще два года назад, но глаза ее сияли, и она все время улыбалась.
— Я всегда с таким наслаждением читаю твои письма, — сказала она. — Макс, судя по твоим рассказам, просто потрясающ, настоящая шаровая молния. Дэвид все время говорит, что ты в конце концов выйдешь за него замуж. Ты так много пишешь о нем.
— Ни за что, у нас совсем не те отношения.
— Он женат?
— Хуже — разведен и платит алименты. Он говорит, что не может позволить себе снова жениться.
— Бедный Макс, — ужаснулась Хелен. — Но ведь он тебе нравится, да?
— Работать с ним просто замечательно, но выходить за него замуж… Ни в коем случае!
— У тебя появился американский акцент, — неодобрительно заметила Хелен.
— Да? — удивилась Элизабет. Сама она не замечала этого, но в том, что за два года в Америке она незаметно для себя приобрела акцент, не было ничего удивительного.
— Как долго ты собираешься пробыть здесь?
— Уже мечтаешь избавиться от меня?
— Не глупи, мы все очень рады, что ты приехала. Я только думала, вернулась ли ты домой насовсем или…
— Контракт еще не закончился, пока у меня только отпуск. — Элизабет замолчала, услышав, как в передней кто-то открывает дверь.
— Дэвид пришел! — воскликнула Хелен, радостно сверкнув глазами, и поспешила встретить его.
Войдя в дом, Дэвид поцеловал жену.
— Она здесь, добралась благополучно, — сказала Хелен, обнимая его.
Они женаты уже два года, а ведут себя точно молодожены, подумала Элизабет, наблюдая за ними. Она вспомнила, как неприятно были удивлены родители, когда Дэвид сказал им, что собирается жениться. Он был знаком с Хелен всего лишь месяц, и они были поражены быстротой, с которой он принял решение.
«Хелен только девятнадцать, почему бы вам не подождать годик?»— спросил его отец, но Дэвид был настроен решительно.
«Я знаю, чего хочу, а что касается Хелен, какое значение имеет ее возраст? Пусть ей всего лишь девятнадцать, но она уже взрослая по своему развитию, и это главное. Зачем ждать, если мы уверены в своем решении?»
Дэвиду самому тогда было только двадцать четыре, но он выглядел старше своих лет. Теперь было очевидно, что их брак удался, они оба выглядели очень счастливыми.
— Привет, — сказала Элизабет, и брат обернулся к ней с улыбкой.
— Ты выглядишь великолепно, рад тебя видеть, — сказал он, целуя ее. — Без сомнения, лучше, чем когда я видел тебя в последний раз.
Улыбка слетела с лица Элизабет. Хелен предостерегающе сжала руку мужа и, нахмурившись, многозначительно взглянула на него.
— Посмотри на этот загар, — быстро проговорила она. — Я все пытаюсь понять, как она умудрилась так загореть в Нью-Йорке.
Почти весь вечер они проговорили об Америке, и только совсем поздно, когда Хелен ушла кормить ребенка, Элизабет, оставшись с братом наедине, смогла спросить его:
— Ты слышал, что Дэмиан умер? Дэвид резко вскинул голову.
— Как ты
— Не имеет значения. Итак, ты знаешь. Почему же ты не сообщил мне?
— Ты никогда не упоминала его имени в своих письмах. Я не хотел ворошить прошлое и подумал, что будет лучше не говорить тебе.
Элизабет уставилась на решетку электрического камина. На улице было холодно и серо, будто зимой.
— Как это случилось? Ты знаешь? — поежившись, спросила она.
— Автомобильная катастрофа. Во Франции. Я прочитал небольшую заметку в газете. Подробностей не сообщалось, говорилось лишь, что он там и похоронен.
— Во Флэмбуазе?
— Да, — сказал Дэвид. — Забавное название. Что оно означает?
— Осенью деревья там словно охвачены пламенем, — задумчиво проговорила Элизабет, рассеянно глядя куда-то вдаль. — Рыжие, золотые и красные листья — восхитительное зрелище. Дэмиан часто писал лес в это время года. Он жил в старой крепости возле реки. Сразу за ней начинался лес. Очень тихое, уединенное место — идеальное прибежище для художника. Он мог писать весь день — и ни одна живая душа не потревожила бы его.
— По мне, все это слишком тоскливо.
— Дэмиан любил одиночество. — Элизабет почувствовала, как мурашки пробежали у нее по спине. — Я устала, — сказала она. — Пойду, пожалуй, лягу, у меня был очень тяжелый день. — Она встала, и Дэвид, нахмурясь, проводил ее взглядом.
— Ты в порядке, Лиз?
— Да, все нормально, — сказала она. — Просто устала. — Она с усилием улыбнулась ему. — Спокойной ночи. Как хорошо дома!
— Хорошо, что ты снопа с нами. Родители на седьмом небе, они ждут не дождутся, когда увидят тебя. Я обещал, что мы навестим их в субботу, поэтому отдыхай, пока есть возможность. И не разрешай Хелен таскать тебя завтра с собой целый день. Она любит подолгу гулять с Гретой. Говорит, что толкать коляску для здоровья даже лучше, чем бегать трусцой.
— Она чудесно выглядит, что бы она ни делала, — сказала Элизабет, выходя из комнаты.
Заглянув в комнату Греты, она увидела там Хелен, укладывающую ребенка в кроватку. Хелен приложила палец к губам, и Элизабет, улыбнувшись, кивнула ей и направилась в свою комнату. Все спальни были маленькими, с тонкими темными лучиками деревянных балок на потолке и скрипящими половицами. Она разделась, забралась в постель, выключила свет и сразу же уснула. Ей снился Дэмиан, она видела его где-то вдалеке и снова бежала к нему, окликая, но он не оборачивался, будто не замечал ее.
В выходные дни они поехали в Саффолк. Элизабет сидела на переднем сиденье рядом с Дэвидом, а Хелен с ребенком — на заднем. Грета, к счастью, проспала всю дорогу, но, когда они уже подъезжали к дому, она вдруг стала шумно требовать, чтобы ее покормили. Хелен пыталась успокоить ее, отвлекая всякими игрушками, но Грета дала ей ясно понять, что все это совсем не то, что ей надо.
— Невоспитанная маленькая хулиганка, — прокомментировал Дэвид, наблюдая через плечо, как его дочь яростно отшвырнула очередную игрушку.