Наваждение
Шрифт:
Олег вернулся в квартиру профессора.
Никто из тех, кто стоял в коридоре, с момента бегства старухи даже не сошел с места.
Что вы делаете с детьми? — обратился Олег к Легиону, смотря на мальчика. Вы тоже забираете их память?
«Детская память ничтожна!.. Ничтожна!..» — как будто презрительно зафыркали голоса. «Он нам не нужен!»
А женщина? — он перевел взгляд на хозяйку.
«Глупое создание… Глупое… Чрезвычайно… Она нам не нужна!»
Значит, только профессор?
«Он… конечно, он!.. И это должен сделать ты?»
Троица надвинулась
Но почему я? Разве они уже не делали этого без меня?
«Потому что ты самый строптивый из всех, кого мы знали! А мы знали многих…»
— Ихневмон. Нивграх! — прокричал Олег.
«Ты разве не понял? У тебя больше нет сил произносить это имя. Не пытайся призвать его и запугать нас. Его нет. Он выдумка, вздор!..»
И, словно по чужому велению, к нему двинулся сам Леденев, над головой которого заструился светящийся клубок нитей, такой же, какой он видел над головой сбежавшей старухи.
«Есть только одна возможность отсюда уйти — забрать то, что тебе нужно!»
— Это не мне нужно! Это нужно тебе! — крикнул Олег.
«Тебе тоже. Ты станешь Ловцом! Как они!»
— Нет! — крикнул Олег.
Он вбежал на кухню, не зная, что именно хочет сделать, но что-нибудь такое, чтобы запугать Легион. Лишить себя жизни — другого выхода он опять не знал. Схватить какой-нибудь нож и… по горлу. Или, как воины в старину, острием в грудь…
На этот раз голоса занялись яростным хохотом.
«Лучше вспомни о брате!.. Посмотри в окно!.. Посмотри в окно!» — взревели они.
Олег медленно приблизился к кухонному окну и выглянул наружу.
Пересекая детскую площадку, к дому приближался его старший брат, Анатолий Ляшко, лейтенант и участковый, жаждавший скорее расправиться с рутинным делом, дабы очистить свою совесть.
— Толька… — выдохнул Олег. — Какого черта. Ты же собирался прийти вечером!..
«Есть только одна возможность…» — напомнил Легион.
Забрать у Леденева его душу и жизнь. И отдать ее во власть Ледяного Улья. Все равно, что самому Дьяволу.
Грановский был прав, когда назвал эти голоса — Легионом, — подумал Олег. Он посмотрел на старика, но тот давно отдал существам свою память, и едва ли сейчас помнил, как их окрестил. Стоял болванчиком, в точности так же, как Нершин и Абдулхамид, этот гость из чужой страны, тоже не способный понять, что происходит.
«Подумай о брате!» — зашептали голоса.
Олег посмотрел на Леденева. Затем за окно. Времени было мало.
Уходи! — послал он мысленный посыл своему брату.
Если мой дар еще существует — пусть получится!
Уходи же! — снова мысленно крикнул Олег.
Он вдруг увидел, что брат Толька остановился посреди двора и смотрит в окна профессорской квартиры. Вряд ли он что-то мог разглядеть и увидеть Олега, иначе бы кинулся вперед. Но Олег на всякий случай отступил назад.
Вдруг что-то мелькнуло над его плечом и размазало красным по стеклу. Олег обернулся и увидел сына Леденевых. Мальчишка держал в руке помидор из овощной корзинки. Он еще раз запустил
— Ты что делаешь?! — крикнул Олег.
Но глупо было требовать чего-то от ребенка, на лице которого совсем не было интереса делать какую-то пакость. Он находился под властью Легиона и, как остальные, и ничего не понимал.
Олег обернулся на окно. Мякоть помидора растекалась по стеклу, отчего-то напоминая сгустки крови. Посмотрев во двор, Олег не увидел брата. Он подбежал к подоконнику и успел заметить его фигуру, вошедшую в подъезд.
— Нет!
Олег ломанулся в коридор, но мальчик Леденев не собирался уступать ему дорогу. А за ним возвышались фигуры остальных. Холодным безразличием веяло из их глаз, но в том, что они сумеют справиться с ним физически и не позволят предупредить Анатолия, не оставалось сомнений.
Олег понял, что проиграл. У него уже не хватит сил, чтобы победить.
Сквозь невольно потекшие слезы он рассматривал фигуры стоявших перед ним людей. И в особенности выделив одутловатое некрасивое лицо профессора Леденева. И какая-то странная ненависть к нему заполонила его сердце. Почему я когда-то смог справиться с Легионом, а Леденев не смог?! Вероятно, даже и не пытался. Но ведь он — человек! Он должен быть сильным. Он ученый. Умный человек. Муж и отец, в конце концов. Почему я должен вставать на его защиту, когда у меня самого есть, кого спасать?
Слабак! Сволочь! Ненавижу! Пропади ты пропадом!
Запал этой ненависти могли бы остановить сын и жена профессора Леденева, если бы хоть какая-то живость пряталась в их глазах. Но они были равнодушны и все равно, что немы и мертвы.
— Я сделаю, как ты хочешь! — прошептал Олег. — Только если ты ничего не сделаешь моему брату!
«Твое желание — закон!» — так же тихо прошептал Легион, голосом наполненным жаждой.
Далее все завертелось в стремительном темпе. Олег только молча наблюдал за тем, как Легион, управляя семьей Леденевых, пытается навести порядок на кухне и замостить царящий в квартире холод обстановкой невинности. Даже непонятная студенистообразная собака приняла почти обычный вид и заняла свое место настороже. Троица «меченых» удалилась в ванную, как ненужный предмет интерьера. Туда же отправился и Олег. Сквозь шум собственной крови в висках, он прислушивался к тому, что происходило снаружи. Голос брата, по которому он смертельно соскучился, чуть не заставил его выбежать, и Олег тратил последние силы на то, чтобы сдержать себя. Он кусал до боли губы и сжимал кулаки так, что давно не стриженые ногти впивались в ладони.
Вскоре все стихло.
«Пора!» — услышал он голос Легиона.
Олег почувствовал, как «меченые» взяли его под руки и, поставив на ноги, подтолкнули к двери. Ему оставалось лишь одно — стать Ловцом и взять душу профессора, как требовал от него Легион.
Он открыл дверь и шагнул в коридор.
Но вдруг что-то случилось. Он понял это не сразу.
Голоса внутри жалко притихли. В ледяном воздухе зазвенела опасность. Но и сейчас Олег не сразу понял, что опасность эта грозит не ему.