Наваждение
Шрифт:
Она сидела на полу. Это не он ее туда затолкал… она просто соскользнула с сиденья. Сначала он хотел положить ее в багажник, но потом подумал, что там девочка может задохнуться. Да и какая разница — уличные фонари не горели, а без них рассмотреть, кто сидит в чужой машине, было совсем непросто.
— Как ты там? — спросил он и оглянулся. Рэчел отвернула лицо в другую сторону. Он видел только изящный изгиб ее шейки и ушко с маленькой сережкой; на сережке была перламутровая вставка, застывшая как капелька слюны. — Тебе не очень холодно от кондиционера? — спросил он и изменил направление воздушных потоков.
С
Рон вспомнил телепередачи о животных: они всегда сдаются, стоит им понять, что сила не на их стороне. Надо бы объяснить это ей.
— Ты сейчас в состоянии шока, — сказал он. — Поэтому не чувствуешь боли и особенно не волнуешься. У тебя такое состояние, будто тебе сделали укол успокоительного. Ты смотришь по телевизору каналы «Дискавери» и «Нэшнл Джиогрэфик»? Если да, то, должно быть, видела, как ученые стреляют в животных шприцами с транквилизаторами, чтобы полечить их или сделать необходимые измерения?
Он подумал, что говорит слишком заумно. Его даже удивило, что он способен на такое. Сердце билось в груди как бешеное. Ему казалось, что руки, касавшиеся ее тела, светятся. Он никогда не касался тела ребенка с тех пор, как сам был маленьким. Но в этот раз он делал только то, что было необходимо, чтобы посадить ее в машину и подчинить своей воле.
Поездка длилась недолго — минут пятнадцать. Он свернул на боковую дорожку и, не выключая фары, припарковался рядом с гаражом. Все вокруг было уже закрыто. Но все равно, выйдя из машины, он какое-то время пережидал и прислушивался, перед тем как пронести ее к двери.
— Ну, вставай, — шепотом сказал он и взвалил девочку на плечо. Она была легкая, как мешок с одеждой.
Свет фар, от которого он шарахался, все-таки помог ему пройти через лужайку к задней двери. Оттуда он вошел в дом и прошел прямо в мастерскую. Там была такая темень, хоть глаз выколи… Нащупав свободной рукой прилавок и опираясь на него, Рон добрался до двери в подвал.
— Хорошая девочка, — сказал он, спускаясь по ступеням.
Внизу он опустил ее на пол, зашел в котельную, взял там пару фонариков, а потом пошел переставить машину.
Когда Рон вернулся, девочка дергалась и явно задыхалась.
— Сейчас, подожди, — сказал он, обеспокоенный ее состоянием. Руки тряслись так, что ему не сразу удалось вставить ключ в замочную скважину. — Попал! — выдохнул он, когда дело было сделано.
Рон вошел в комнату, расставил в разных местах включенные фонарики, потом вернулся за девочкой. Она успокоилась и не двигалась. Он перенес ее на кровать, расчистив место от мягких игрушек. Впервые Рон обратил внимание на то, как быстро она дышит, как часто и тревожно вздымается ее грудь.
— Все в порядке, давай-ка я теперь сниму тебе с ротика эту ленту, — сказал он.
Руки у него продолжали трястись, но он довольно легко нашел кончик ленты и мягко потянул.
При виде ее очаровательного ротика возбуждение его еще больше
— Я очень из-за всего этого переволновался, — признался он.
Он никак не мог освободить от скотча лодыжки и запястья девочки. Тогда он взял один из фонариков и вышел из комнаты, чтобы принести нож.
— Так мы легче с этим справимся, — сказал он, вернувшись.
Девочка не шевелилась. Рон положил фонарик так, чтобы свет падал ей на руки, и начал перерезать ленту. Если только он ее порежет… Но этого не случилось. Он снял скотч, потом передвинул фонарик так, чтобы осветить лодыжки. Ее голые ноги скользнули под одеяло.
— Тебе холодно? — спросил он.
Девочка перевернулась на бок и стала не то стонать, не то хныкать — звуки были жалкими, похожими на вой зверька или собаки, брошенной хозяином на верную гибель.
Что ему было делать? Единственное, что ему хотелосьделать, — это сидеть на кровати и гладить маленькое беззащитное существо. Никогда в жизни он не видел ничего, что с такой силой рвало бы ему сердце на части. Он накрыл ей ноги одеялом. Девочка вздрогнула.
— Я тебя сейчас оставлю, чтобы ты привела себя в порядок, — сказал Рон. — Там за тобой ванная и чистый стакан, если захочешь попить. — Девочка продолжала не то стонать, не то всхлипывать. Рон даже не был уверен, что она его слышит, но все равно продолжал говорить. Ему важно было, чтоб она поняла, что он не какой-то извращенец. — Если проголодаешься или тебе что-то понадобится, стукни в дверь. Я тебя услышу. Здесь за углом есть магазин, который всегда открыт, я могу туда сходить и купить тебе все, что захочешь. Мороженое, например, или шоколадку. Если хочешь кушать, бутерброд тебе могу сделать. С растопленным сыром. Или с ветчиной и помидорами. Все, что захочешь.
Занавески балдахина были стянуты шнурками, и, чтобы лучше видеть ее от двери, он решил их так и оставить. Потом он вышел из комнаты и запер дверь на два оборота ключа. Но ее стоны все равно были слышны.
— Это для ее же блага, — пробормотал он. — Чтоб ей же было лучше.
И вдруг до него дошла вся жуть того, что он совершил. «Я похитил ее, все пути назад отрезаны, уже слишком поздно…» — резкими, жесткими ударами отдавалось в его голове с пульсацией крови.
Рон стал подниматься по лестнице. В мастерской порылся в ящиках и нашел коробок спичек. Несколько спичек сжег по дороге в кухню. Пару недель назад Нэнси принесла большую пахучую свечу — он зажег ее, плеснул себе виски и со свечой и стаканом в руках вернулся в мастерскую. Там он снял трубку, чтобы позвонить Нэнси, но телефон не работал. Он перезвонил по мобильному, но в ответ услышал короткие гудки — у нее только один телефон. Придется подождать.
Рон подошел к лестнице, ведущей в подвал, и стал прислушиваться. Девочка все еще постанывала. Он вернулся к прилавку и сам чуть не завыл. Ну нет, уж с этим-то он совладает. И вдруг его словно осенило — он понял, что сильнее жалости, сострадания, изумления в нем бушевало другое чувство: страх.
Он получил ее. Она была его.
Глава двенадцатая
— Понятно, — сказала Силия, когда полицейские рассказали ей о том, что произошло.