Наваждение
Шрифт:
— Ничего подобного, — возразил я и сунул кусок в рот, чтобы продемонстрировать обратное.
— Вы и в самом деле считаете, что Брайт — ваш парень? — спросил Полито.
— Он как будто имеет отношение к двум насильственным смертям, причем одна из них сделала его богатым. Если ему заплатили, чтобы избавиться от Сафранов, мы получаем еще два убийства с финансовым мотивом. И насколько мы можем судить, с исчезновением Сафранов исчез и он.
— Неизвестно куда, — подтвердил Полито и улыбнулся. — Но это может означать совсем другое, док.
— Ему помогли исчезнуть, — кивнул я.
Полито пожал плечами.
— Возможно, — не стал
— Я мало что знаю, даже несмотря на то что зять устроил мне допуск к своему официальному большому компьютеру. — Сэм щелкнул пальцами. — Вы верно сказали, парень просто пропал неизвестно куда. Когда выселили всех жильцов, никакого другого адреса у него не оказалось. Я не могу найти его следов ни в том районе, ни во всем Нью-Йорке: никаких налоговых деклараций, сделок с недвижимостью, водительских прав и всего остального. Все, что я могу вам дать, — это общее описание Дейла — каким он был восемь лет назад, — и то, что, когда я его допрашивал, он охотно отвечал на вопросы. Если бы парень этого не делал, я бы его заподозрил. Впрочем, я говорил с ним всего один раз — обычный допрос, как и с другими жильцами.
— Как он выглядел?
— Крупный, мясистый, лысый.
— Бритый?
— Гладкий череп и никаких волос.
Я вытащил мою копию фотографии Анселла Брайта с его калифорнийских водительских прав. Полито прищурил здоровый глаз.
— Ох, ну и меха, шубу можно сшить… но думаю, это он, хотя побожиться не могу.
— В этом-то все и дело, — кивнул я.
— Меняет внешность?
— Он голубой? — вопросом на вопрос ответил я.
— Женоподобным он мне не показался. Ваш парень тоже такой?
— Некоторые говорят, что да.
— Некоторые… вы хотите сказать, он постоянно притворяется?
Я рассказал ему о костюме ковбоя, клетчатой кепке старика и украденных лимузинах.
— Черные машины? — хмыкнул Сэм. — Возможно, это символ смерти. — Он отодвинул тарелку и коснулся рукой груди.
— Вы в порядке?
— Сердце барахлит. Этот парень оказался преступником, он сидел передо мной, а я его отпустил, и он пошел совершать новые преступления. Не слишком приятно об этом думать.
— Но он может оказаться невиновным, — заметил я.
— Если бы вы так думали, вас бы здесь не было. — Сэм еще раз взглянул на фотографию и вернул ее мне. — Нет, не могу сказать, он это или нет. И тот Дейл Брайт, с которым я разговаривал, вел себя как нормальный человек. Абсолютно никаких странностей.
Он допил вино.
— Должен сказать, доктор, разговаривая с вами, я все яснее понимаю, насколько предпочтительнее для меня было бы оказаться на озере. Давайте я доскажу все, что осталось, и двинусь в путь. Сегодня утром я отправился на квартиру к Корвуцу. Я говорил вам именно об этой встрече. Поболтал там со швейцаром, бывшим патрульным. Да, кстати, не тратьте на него время: если выяснится, что парень говорит о жильцах, его выставят. Он мне рассказал, что Корвуц — человек тихий, без проблем, женат, есть маленький ребенок, дает хорошие чаевые на Рождество. Дважды в неделю ужинает один, когда жена встречается с подругами. Вам повезло, сегодня как раз такой день. Привычкам не изменяет, ходит в один и тот же ресторан, любит итальянскую кухню.
— «Ла Белла», — кивнул я. — Он есть в моем списке.
Полито улыбнулся:
— А кто, по-вашему, составлял этот список? Итак, Корвуц
— Корвуц ходит с охранниками?
— Он же не Трамп или Маклоу. Так, мелкий бизнесмен. Разумеется, относительно мелкий: продолжает жить в десятикомнатном кооперативе в здании, построенном еще в парке до войны. Он купил его много лет назад.
— А что Корвуц застраивает сегодня?
— Ничего. Собирает арендную плату.
— Ушел на пенсию? С чего бы это?
— Может быть, захотелось, а может, пришлось.
— Что вы имеете в виду?
— Для того чтобы сегодня играть в городе, нужно иметь большие деньги — миллиарды, а не миллионы.
— Ясненько, — кивнул я. — Как он выглядит?
— Извините, но фотографий нет. Парень машину не водит. Я только могу сказать, что восемь лет назад ему было пятьдесят три года. Маленький, в очках, рыжеватые волосы. Эдакий русский Вуди Аллен.
— Спасибо. Кстати, я прошелся мимо здания на Тридцать пятой улице. Там снова фабрика.
— Строго говоря, это склад тесьмы, док. Производят ее в Куинсе, а хранят на Тридцать пятой улице. Как же вышло, что после всей этой кутерьмы Корвуц так и не построил кондоминиумы? Я слышал, что он попал в некие финансовые тиски, но выкрутился. Потом рыночная ситуация ухудшилась и парень был вынужден продать часть недвижимости с убытком для себя, включая то здание, о котором мы говорим. Здесь ведь все нужно успеть сделать вовремя. Рынок снова сошел с ума, в Нижнем Ист-Сайде облагораживаются старые жилые дома, адская кухня полна яппи, только название теперь другое — Клинтон.
— А Тридцать пятой Бум не коснулся.
— Эти здания прилично стоят, — пояснил Полито. — Теперь их выгоднее оставлять для торговых целей. Но попомните мое слово: пройдет время, и на этом острове будут жить только те, кто ездит в лимузинах.
Я помахал листком со списком членов правления:
— Есть какая-нибудь возможность пообщаться с другими двумя?
— От меня никаких возражений, — сказал Полито, — но, с другой стороны, у вас будут сложности по обоим персонажам. Меркурио мертв — впутался в конфликт с женщиной пять лет назад, ее муж забил его до смерти и бросил тело в Бронкс. Никакого отношения к Корвуцу, тот тип не раз поколачивал дружков своей жены. Я узнал о случившемся только потому, что обнаружил имя Лино в этом списке. Мальчишка был хулиганом и придурком — знаете, один из тех, кто носит волосы дыбом и старается казаться гангстером. Я могу себе представить, что он способен кого-то достать, и я не отказался бы иметь его в подозреваемых. Так и представляю себе, как он пыжится, считая, что может взять заказ на убийство. Вся проблема в том, что в ту неделю, когда исчезли Сафраны, Меркурио имел железное алиби: отдыхал с подружкой в Арубе.
— Удобно.
— Это правда, док. Я сверился с гостиницей и авиалинией. Лино точно был там. Возможно, он расплатился за путешествие деньгами, которые дал ему Корвуц за согласие войти в правление.
— Корвуц дал взятки всем членам правления.
— Не могу этого доказать, но иначе зачем бы им беспокоиться?
— И моя вторая проблема — Соня Глюсевич, дальняя родственница Корвуца. Именно поэтому зачем ей мне помогать?
Он развел руками.
— На всякий случай вы не знаете, где она сейчас?