Наваждение

Келлерман Джонатан

Эксперт, работавший на месте преступления, выкатился из квартиры в своем специальном костюме, сдирая с лица маску и вытирая пот со лба.

— Я затемнил ванную достаточно, чтобы работать с люминолом, детективы. Там полно стертых следов, причем кто-то использовал гранулированное чистящее средство. Но там в избытке оставлено гемоглобина: в ванне, на полу, в раковине и тьма-тьмущая — в душевой.

— Тьма-тьмущая, — повторил Майло.

— Это у нас такой технический термин, — ухмыльнулся техник. — Нет, это

нечто, верно? Кто-нибудь поделится сигаретой?

В половине четвертого мы покинули место преступления и проехали мимо закусочной. Две грубые шлюхи, даже непохожие на женщин, пили, что-то ели и болтали. За соседним столиком сидела троица строительных рабочих, не обращавшая ни на кого внимания.

Майло попросил:

— Проезжай немного вперед, а затем сделай круг. Попытаемся еще раз. Боюсь только, в ту же минуту, как Таша узнает, что Тони зарезали, она пустится в бега.

Тут запищал его мобильный.

— В чем дело, Шон?.. Есть сходство? Лучше, чем ничего, перешли копию Биро… Да, тот, умненький, что работает с Петрой… Да, он. Что-нибудь еще? Хорошо, иди в дом и руководи всем, пока техники работают… Мне на это наплевать, Шон! Если у кого-нибудь из владельцев возникнут проблемы, скажи им, чтобы позвонили мне. Теперь читай все, что у тебя есть, только медленно и разборчиво, я тебя внимательно слушаю.

Он послушал несколько минут, подвигал челюстью и отключился.

— Шон добыл фото Николаса Губеля двухгодичной давности с водительских прав. К сожалению, на нем он с окладистой седой бородой и бритым черепом. Адрес — почтовый ящик в Брентвуде, который тот арендовал только на месяц, когда снимал в аренду дом. У него три рекомендации: Анселла Д. Брайта, Сан-Франциско, Роланда Корвуца, Нью-Йорк, и Мэла Дэбсона. Этот отсюда, из Лос-Анджелеса.

— Взял себе фальшивое имя, а рекомендацию написал от своего собственного? — поднял брови я.

— Умный мальчик, верно? Арендная компания заявила, что у него были «прекрасные рекомендации». А номер, по которому они с ним связывались, привел нас к той самой арендованной ячейке. Корвуц на наш запрос ответить не соблаговолил, а вот этот Дэбсон — совсем другое дело. Заявил, что знает Губеля много лет и что Ники — порядочный, честный и надежный человек. Двое из трех плюс двадцать четыре тысячи наличными очень поспособствовали заключению сделки.

— В какой части Лос-Анджелеса живет этот Дэбсон?

Майло сверился с записями.

— Алтаир-террас, код выглядит как… недалеко отсюда, в Голливудских холмах.

— Интересно, — заинтересовался я, — а надпись оттуда видно?

Я проехал несколько раз взад-вперед по Хайленд, затем переместился на бульвар Санта-Моника, где прогуливались, кто мирно, а кто и не очень, транссексуалы и мужчины-проститутки.

Майло возился с телефоном, одновременно выглядывая Ташу: пытался найти данные сначала на Мелвина, а потом на Мэла Дэбсона.

По нулям.

— Возможно, еще один любитель

менять фамилии, — предположил я.

Майло попробовал еще несколько вариантов: Мелфорд, Мелроуз, Мелдрим, Мелник — и откинулся на спинку сиденья, чертыхаясь.

Звонок в налоговое управление относительно Дэбсона тоже ничего не дал, а вот короткий разговор с доброжелательным клерком, юридическим советником графства, вызвал широкую улыбку на лице моего друга.

— Трэммел Дэбсон. Платит налог на собственность на Алтаир-террас вот уже двадцать один месяц.

Мы опять нырнули в компьютер и опять ничего не нашли.

Я заметил:

— Трэммел означает «мешать».

— Понятно. — Майло позвонил Шону и справился насчет обыска в доме в Брентвуде. Ответ: пустой, чистый и никаких машин в гараже.

Закрыв глаза, он откинулся назад, но тут я кое-что заметил.

— Вставай-поднимайся, ленивый народ. — Я показал пальцем, и Майло мгновенно выпрямился:

— Остановись рядом!

ГЛАВА 32

На этот раз Таша побежала.

— Замечательно, — пробормотал Майло, когда она нырнула с бульвара в сторону и скрылась в аллее. Он выпрыгнул из машины, а я объехал квартал и выехал на Менсфилд. Когда я появился в конце аллеи, Таша мчалась мне навстречу, быстро работая тощими ногами и далеко обогнав Майло — с пунцовым лицом, месящего руками воздух. Туфли она держала в руке, колготки разорвались в клочья.

Таша оглянулась и побежала быстрее. Потом увидела меня, снова оглянулась и споткнулась, а секунду спустя и вовсе упала на спину, причем сумка отлетела в сторону и осталась лежать вне пределов досягаемости.

Таша как раз поднималась на ноги, когда подоспел тяжело дышащий Майло. Он быстро свалил ее, обыскал, надел наручники и велел не двигаться. Затем схватил сумку и высыпал на асфальт содержимое. Салфетки, презервативы, косметика, печенье и пачка сигарет. Затем выскользнула бритва с перламутровой ручкой и со звоном упала в общую кучу. Все еще пыхтя, Майло тяжело наступил на бритву, превратив перламутр в пыль, и резко поднял Ташу на ноги.

— Идиотка! — выдохнул он.

Проститутка обвисла в его руках. Лицо ее сморщилось, а мелкие камушки прилипли к толстому слою макияжа. Тем не менее она старательно делала попытку улыбнуться, но рычание Майло положило этому конец. Он сунул беглянку на заднее сиденье машины и для пущей надежности пристегнул ремнем безопасности, а сам сел рядом со мной.

Таша позвенела наручниками:

— Вы можете их снять. Я не убегу, сэр. Обещаю, сэр.

— Еще раз откроешь пасть, — прошипел мой друг, — и я тебя придушу. — А потом велел мне: — К голливудскому участку.

— Сэр, не нужно!

Майло с таким усилием рвался к кислороду, что все его тело приподнялось.

Я тронулся с места.

— По крайней мере хорошо прокатимся, — философски заметила Таша. — Обожаю старые «кадиллаки». Она что, была конфискована у кого-то?