Наваждения
Шрифт:
— Тем лучше, — обрадовался я. — Вот вы с халифом все это и обсудите, Кофа. Дипломат из меня тот еще… А если окажется, что халифу все-таки очень нравится жить, зная, что где-то в Соединенном Королевстве есть человек, беспомощно пускающий слюни над его грешной шкатулкой, — что ж, тогда будем действовать по моему плану.
— Именно это я и хотел от тебя услышать, — царственно кивнул Кофа. — Приятно знать, что ты не начнешь метать свои ужасные Смертные Шары прежде, чем мы успеем поздороваться с халифом. Хорошей ночи, Макс. И постарайся не проспать аудиенцию. Это, знаешь ли, было бы довольно обидно.
Он
Оказалось, что проспать аудиенцию было бы довольно затруднительно, даже для меня. Поутру нам сообщили, что Нубуйлибуни цуан Афия, блистательный владыка Куманского Халифата, будет ждать нас за час до заката. У меня складывалось впечатление, что этот тип изо всех сил старается оттянуть момент нашего свидания насколько возможно.
Поэтому в моем распоряжении оказалась куча времени, чтобы привести себя в порядок и заодно хорошенько разнервничаться. На мой взгляд, все по-настоящему важные мероприятия следует проводить рано утром: тогда времени хватает только на то, чтобы продрать глаза, с ужасом понять, что опаздываешь, кое-как умыться и сломя голову помчаться на ответственную встречу — какие уж там переживания!
Наконец томительное ожидание подошло к концу. Нас погрузили на уладасы и поволокли в покои халифа. Всласть нагулявшись по дворцовым коридорам, наши носильщики резко затормозили на одном из многочисленных порогов, молча опустили на пол наши уладасы и неподвижно замерли в почтительном отдалении.
— Придется немного поработать ножками, сэр Макс, — ехидно улыбнулся Кофа. — Этим достойным мужам не разрешается разгуливать по личным покоям халифа. Впрочем, это сомнительное удовольствие вообще почти никому не доступно, в том числе и ребятам, которые до сих пор волокли наш подарочек, — Кофа указал на сверток с неподвижным телом несчастного Кумухара Манулы. — Надеюсь, ты в состоянии взять на себя этот нелегкий труд?
— Ну, уж на это моего скромного могущества вполне хватит.
Отработанный годами практики неуловимый жест левой рукой — и уменьшившийся до микроскопических размеров сверток с нашим пленником оказался надежно спрятан между большим и указательным пальцами моей удивительной верхней конечности.
Носильщики дружно открыли рты. Если бы они были христианами, они бы непременно перекрестились, но ребятам пришлось ограничиться судорожным сглатыванием собственной слюны — тоже ничего себе техника! Могу их понять: в свое время я столь же ошеломленно пялился на Шурфа Лонли-Локли, в чьем безупречном исполнении мне довелось впервые увидеть этот фокус.
— Хорошо, — похвалил меня Кофа. — Теперь можно переступить сей священный порог. Ты испытываешь трепет, мальчик? Догадываюсь, что нет — и совершенно напрасно! Обитателей нашего прекрасного Мира, которым было позволено переступить этот самый порог, наверняка можно пересчитать по пальцам.
— Правда? — удивился я. — Нет, я, конечно, понимаю, что сюда не заходят люди с улицы, но пересчитать по пальцам — это уж слишком! Полагаю, у халифа должна быть
— Куча, и не одна, — согласился Кофа. — Но доступ в личные покои имеют два-три человека, не больше. Остальные служат халифу, не обременяя его своим присутствием.
— Как монарх с большим стажем, я одобряю действия своего коллеги! — фыркнул я. — Не видеть ни слуг, ни подданных — наши взгляды на счастливую царскую жизнь удивительным образом совпадают. Только вместо того чтобы запретить этим суетливым ребятам шляться по моим покоям, я сам от них прячусь — в Доме у Моста и вообще где придется.
— Только не вздумай сообщить халифу, что вы с ним коллеги, ладно? — попросил Кофа. — Для официальных встреч с прочими монархами, даже если речь идет о простом повелителе кучки плохо причесанных кочевников вроде тебя, в Куманском Халифате существует совершенно особый регламент. Приготовления к встрече должны начаться года за два до ее начала, владыкам приходится обмениваться несколькими дюжинами дружеских посланий, в которых они подробно описывают положительные эмоции, каковые испытывают в предвкушении грядущего свидания, и все такое прочее… Представляешь?
Я содрогнулся.
Миновав бесчисленное количество просторных залов с фонтанами и без, украшенных драгоценной мебелью, усаженных ароматными растениями и почти совершенно пустых, мы наконец остановились на пороге самой дальней комнаты.
— Да хранит небесный ковер тысячезвездный блистательных гостей халифа!
Шепот, больше похожий на дуновение прохладного бриза, чем на человеческий голос, раздался из-за тонкой сверкающей ткани, отделяющей святилище куманской монархии от остального Мира. Ткань взметнулась, словно от порыва ветра, и перед нами появился невысокий совершенно седой старик в темно-лиловом костюме. Скромность его одеяния совершенно не гармонировала с почти варварской пышностью обстановки, окружавшей нас все эти дни не только в дворцовых покоях, но и на улицах Кумона.
— Я — глаза, которыми предпочитает смотреть на Мир неописуемый халиф Нубуйлибуни цуан Афия, уста, которыми он пробует незнакомую пищу, уши, которые вынуждены прислушиваться к речам незнакомых людей. Одним словом, я — тот, чье присутствие не слишком тяготит халифа, а посему я пребываю при нем в каждую минуту его жизни уже много лет и не имею ни имени, ни звания, ни прошлого, — с достоинством сказал старик. — Я вышел вам навстречу, чтобы убедиться, что ваш дух достаточно безмятежен и не способен встревожить халифа. Теперь я вижу, что вы можете предстать перед ним.
У меня тут же образовалась целая куча вопросов. В частности, мне было ужасно интересно, что имел в виду старик, когда сказал о гипотетической безмятежности нашего духа. И вообще я почти ничего не понял из его предисловия, зато был заинтригован — дальше некуда!
— Не следует задавать вопросы, ответ на которые уже давно известен — если не твоему беспомощному разуму, то твоему мудрому сердцу, — шепнул мне старик.
Кажется, он легко читал мои мысли, не упуская даже знаки препинания и грамматические ошибки. Я почувствовал холодок страха, поднимающийся по позвоночнику, но отступать было поздно. Старик почтительно приподнял тонкую ткань, приглашая нас войти внутрь.