Навеки твой
Шрифт:
— Я поднимусь с вами на лифте. Для уверенности. Однажды смотрела фильм, там тип поджидал жертву в лифте, поднялся с ней на верхний этаж и придушил красным галстуком, — сказала Бьянка.
— Потрясающий фильм, — поддержала ее Юдит.
Только она до некоторой степени отдохнула от слежки, и вот опять ужасный пластиковый пакет на дверной ручке. Юдит в страхе отпрянула и вцепилась в руку Бьянки.
— Думаю, мне надо побыть с вами какое-то время, пока не успокоитесь, госпожа начальница, — решила Бьянка. — Мы могли бы заказать суши.
Она: да. Бьянка:
Бьянка пробыла с Юдит несколько часов. Ее присутствие пошло Юдит на пользу. Она перепробовала все тени для век, тушь для ресниц и лаки для ногтей, устроила небольшой показ мод из гардероба Юдит и получила в подарок три майки с короткими рукавами и платье, швы которого в верхней части туловища девушки едва ли выдержат больше трех ближайших обедов.
— Он не серийный убийца, нет, — утешала Бьянка свою начальницу, наблюдавшую, как она поглощает суши. — Когда с ним говорят по-хорошему, он супермилый. И мухи не обидит. Просто по уши втрескался в вас, и у него поехала крыша. Рано или поздно он испарится.
Юдит: ты думаешь? Бьянка: вы с ним спали? Она: да, ясное дело. Бьянка: вот этого не надо было делать. Теперь он точно только об этом и думает. Она: Бьянка, я бы хотела, чтобы ты, чтобы вы… Бьянка: говорите со мной на «ты», госпожа начальница, мои друзья все говорят мне «ты». Она: спасибо, Бьянка. Ты не могла бы взглянуть, что там в пакете, который висит на двери?
Бьянка извлекла из пакета письмо и маленькую коробочку.
— Тут нарисовано сердце. Мне прочесть?
Юдит сжала зубы и кивнула. Бьянка начала читать: «Любимая, почему ты не прослушиваешь сообщения на автоответчик? Как там наши розы? Они еще не завяли? Ты, наверное, давно разгадала загадку. Она была несложной. Я послал тебе недостающую часть. Пусть лучше она будет у тебя. Теперь я окончательно исчезну. Честное слово! Да, ты свободна, любимая! Твой Ханнес».
Бьянка потрясла коробочку. Камушки или нечто подобное, решила она. На крышке было написано: «Вопрос: что общего у этих роз? Ответ: у них нет…» Бьянка открыла коробочку и прокричала:
— Шипов!
— Шипов, — выдохнула Юдит.
— Вам плохо, госпожа начальница? — спросила Бьянка.
Юдит начала учащенно всхлипывать. «Шипов» — перед ее глазами сразу всплыла картина его расцарапанных рук.
— Я могу остаться с вами на ночь, если хотите, госпожа начальница.
7 фаза
1
Прошло три недели. Пятьсот часов. За это время Юдит восемнадцать раз дошла пешком до магазина. Двадцать четыре раза открывала ворота во двор, дверь квартиры, столько же раз входила в квартиру, закрывала дверь на защелку, тщательно осматривала террасу, заглядывала под кровать и не забывала каждый раз заглянуть в платяной шкаф.
Три недели. Для Юдит — тысяча преодолений, потребовавших удвоенных усилий. Тысячу раз ситуация требовала прыгнуть выше головы и более того — выше
Три недели. Двадцать восемь сверхурочных часов для соглядатайши Бьянки. Аннулирование путевки в Амстердам. Отказ от присутствия на крещении новорожденной племянницы (назвали Вероникой, четыре кило двадцать граммов, родилась здоровой. Хеди чувствует себя нормально, Али счастлив. По крайней мере, Али). Визит в полицейский участок: он вас бил? — Нет. Он вам угрожал? — Тоже нет. Он вас преследует? Да? Ясно, типичный сталкинг. [5] У нас строгие законы. Что вы можете о нем сообщить? Какие обвинения у вас против него? Шипы? Вот как. Письмо — очень хорошо. Где оно? — Выбросила. — Это плохо. Очень плохо. Следующее письмо, пожалуйста, поднимите и принесите нам.
5
От англ. stalking — преследование, передвижение крадучись за кем-либо.
Три недели. Ни звонка, ни эсэмэски, ни письма по электронной почте, ни обычного письма. Ни роз, ни шипов. Бьянка: он прекратил все попытки, спорим? Юдит: но где-то же он должен быть. Бьянка: где-то наверняка. Главное, что не здесь, начальница. Или я чего-то не понимаю?
2
В первую пятницу сентября уходящее лето на прощание выдало жаркую, душную погоду. В этот день в три часа пополудни в торговом зале ей протянула руку бледная, боящаяся света женщина, лицо которой показалось Юдит знакомым.
— Гудрун Вольфф, — представилась она, — простите за то, что помешала вам, но, может, вы оказали бы нам помощь? Мы озабочены, фрау Ферстль и я, и подумали… Мы знакомы? — хотела спросить Юдит. Однако ее опасение подтвердилось в следующую же секунду, и оно было столь ужасным, что у нее пропал голос. Эту женщину она видела в тот день в баре «Феникс» и кивнула ей. Это была одна из тех двух коллег Ханнеса.
— Мы обеспокоены состоянием господина Бергталера. Вот уже несколько недель он не появляется в бюро. И не дает о себе знать. А сегодня…
Юдит: нет, я ничем вам помочь не могу.
Юдит попыталась проводить женщину к выходу. Однако та успела все же достать из угловатой сумочки кремового цвета скомканную записку.
— А сегодня мы получили от него это письмо, — произнесла она, размахивая листком в воздухе, будто отпугивала злых духов.
«Сожалею, что вынужден с вами распрощаться, — писал он. — Скоро от меня не останется ничего, кроме этих слов на бумаге…» Гудрун Вольфф прервала чтение. Ее голос теперь зазвучал театрально, и в нем сквозила укоризна: «…от меня не останется ничего, кроме этих слов на бумаге. И в сердце моей возлюбленной, любви всей моей жизни».