Навеки
Шрифт:
— О, прошу тебя, оставь свой высокопарный стиль, — проворчала она. — Я вовсе не хочу, чтобы ты встречался сам с собой — я об этом позабочусь. Тебе нужно будет только проследить, чтобы сэр Джон пораньше лег в постель — вот и все.
Он встал, оперся ладонями о стол, чуть подался вперед и так злобно прищурил голубые глаза, что она отпрянула в испуге. Она понятия не имела, что явилось причиной его гнева, но он не замедлил высказать, чем было вызвано его недовольство.
— Как же ты собираешься позаботиться об этом, Розалин? — процедил он сквозь зубы.
Вопрос был задан таким тоном, что Розалин поняла — он имел в виду самое худшее. От негодования она
— В чем ты пытаешься меня обвинить, Торн? Ты что, действительно думаешь, что я смогу причинить тебе… или твоему двойнику вред только для того, чтобы… задержать…
Слова замерли у нее на губах, ибо на лице его выразилось неподдельное удивление. Она поняла, что ошиблась, и его слова окончательно ее в этом убедили.
— Это мне даже в голову не приходило.
— Но тогда что?..
Розалин снова не договорила и вдруг расхохоталась — она поняла, что привело его в такую ярость. Он ревновал ее, и ревновал сам к себе. Это было и нелепо, и забавно — ее никто никогда раньше не ревновал.
— Это не смешно, — буркнул он.
— Нет, конечно, нет, — согласилась она, широко улыбаясь. — Я хотела только отвлечь второго Торна, пока ты будешь укладывать сэра Джона в постель.
— Но как ты собираешься отвлечь его?
— А ты никогда не слышал, что человека можно отвлечь разговором?
— Его интересуют только две вещи, и он не станет с тобой беседовать.
— Сражения и… женщины? — сказала она и усмехнулась, вспомнив их предыдущий спор на эту тему. — И за все эти столетия ты прибавил к этим двум увлечениям еще и третье — еду?
Он сердито взглянул на нее и проворчал:
— Нет, у меня теперь есть еще одно любимое занятие — укрощать свою женщину.
Это был вызов. Розалии знала это и все равно не смогла сдержаться. Она вскочила со стула и, подобно ему, перегнувшись через стол, свирепо сверкнула на него глазами.
— Ты переходишь всякие границы! Не смей употреблять это слово в таком значении. Когда же до тебя наконец дойдет, что в наши дни женщины и мужчины имеют равное положение в обществе?
— Если ты считаешь, что между мужчинами и женщинами нет различий, попробуй-ка это доказать, — возразил он.
— Я не говорю о силе и росте — я думаю, ты прекрасно это понимаешь.
— Нет, ты хочешь сказать, что за женщиной всегда последнее слово. Где же тут равенство?
Розалин замолчала. Неужели она, сама того не замечая, вновь сбилась на менторский тон и забыла, что он почти ничего не знает о ее времени? Ему же совершенно незнакомо понятие интеллигентности. В определенном смысле у него были типично варварские замашки, когда дело касалось женщин, и это было совершенно нормально: в последний раз он побывал в XVIII столетии, а тогда еще и слыхом не слыхивали о равенстве полов.
Мысленно она простила ему невежественные заявления — это было, как она полагала, актом великодушия с ее стороны, ведь ей пришлось ущемить свою гордость. Но в тот момент она не думала об этом — она все еще кипела от гнева и была бы рада нежданному посетителю, если бы это не был… сам Бэрри Хортон.
Глава 27
— Что ты здесь делаешь, Роузи? Разве я не велел тебе оставаться сегодня дома?
Хотя для Розалин ее замужество в этом перевернутом мире уже не было неожиданностью, ей все еще не верилось, что она стала женой человека, которого так презирала. Новый Бэрри был такой же и в то же время не совсем такой, как прежде: у него были те же серые глаза, но от
Что же ей ответить на его вопрос? Хорошенькая ситуация. Он даже не удосужился заметить, что она занята!
Что ж, старина Бэрри был в своем репертуаре — его грубость уже начинала ее раздражать.
— Неужели? — холодно промолвила она. — Я что-то не припоминаю. — И, не удержавшись, добавила:
— Но даже если бы ты мне об этом сказал, Бэрри, я бы все равно…
— Тебе преподать еще один урок послушания? — рявкнул он, направляясь к ней.
Выражение его лица, не говоря о тоне, было довольно угрожающим. То, как он с ней разговаривал, навело Розалин на мысль, что ей, вероятно, уже привелось испытать на себе его «уроки». Вот это новость — Бэрри Хортон бьет свою жену? Ему, видно, наплевать, что его могут услышать, ибо в противном случае он постеснялся бы говорить такое при постороннем.
Однако Бэрри ни разу не взглянул в сторону Торна — как будто его не было в комнате. Их средневековые костюмы также не привлекли его внимания, хотя ее желтое платье и кожаные штаны и меч Торна могли бы вызвать с его стороны какое-нибудь насмешливое замечание.
Значит, он ведет себя так, словно Торна тут нет?
Розалин быстро глянула в сторону викинга. Она и раньше задавалась вопросом, мог ли кто-нибудь, кроме нее, его видеть. Миссис Хьюмс накрыла им ужин на двоих в тот вечер в Кейвено-коттедже, но Розалин не помнила, чтобы женщина смотрела в сторону Торна или говорила с ним. Ей сказали, что к ужину будет гость, она сервировала стол на двоих, и не в ее правилах было указывать хозяйке, что стул напротив нее пуст. Американка, конечно, сразу бы выпалила: «Да разве вы не замечаете, что, кроме вас, за столом никого нет?» Но такая выходка была отнюдь не в характере миссис Хьюмс, степенной и невозмутимой английской дамы. Может-, потом она и обсуждала с мужем причуды своей хозяйки, но в лицо ей этого не говорила.
Только находясь в прошлом, Розалин видела, как окружающие разговаривали с Торном.
Но, может, дело в том, что у Торна такой устрашающий вид — могучее сложение, да еще меч на поясе? Любой современный человек, если он в здравом рассудке, не стал бы привлекать его внимание, а это можно было сделать, только полностью игнорируя его присутствие.
Розалин хотела спросить Бэрри, заметил ли он Торна, но когда повернулась к нему, то увидела, что он замахнулся на нее кулаком. У нее дух захватило от неожиданности. Было очевидно, что она не успеет уклониться от удара — она могла только съежиться и зажмурить глаза.
Но ничего не произошло. Наверное, он раздумал или решил, что продолжит их беседу дома, без свидетелей. Или раньше ему удавалось подействовать на нее только угрозами, не прибегая к насилию? Может, он посчитал, что она уже смирилась со своей судьбой? Ну уж нет, этого он не дождется! Розалин почувствовала, как все внутри ее закипает при мысли, что он посмел так обращаться с ней.
Она открыла глаза и с удивлением увидела, что все ее предположения были ошибочны. Бэрри не отказался от своих намерений — его заставили это сделать: Торн крепко сжимал его запястье, и, хотя Бэрри попробовал вырваться, попытка его не увенчалась успехом. Торн, напротив, был совершенно спокоен. Как только Бэрри это заметил — а он, несомненно, видел Торна, — он сразу же приободрился.