Навеки

Деверо Джуд

Мужчины шли впереди меня, и можно было не сдерживать улыбку. Тон торговца я узнаю сразу.

Папаша Эл и его жена годами мотались с места на место, повсюду таская своего сердитого сына, снова и снова устанавливая шатер для «исцеления верой». В 1980-м у бабушки Линка случился инсульт, и супруги вернулись домой в Восточную Месопотамию, где она и умерла. Через год после смерти жены Папаша Эл выкупил старую, заброшенную и обветшалую школу и перестроил ее. После двух лет борьбы со школьным советом штата ему удалось получить аккредитацию для обучения

«особенных» детей.

– Самых умных, – подчеркнул Папаша Эл. – Тех, у кого есть шанс поступить в колледж. Ребятишек с мечтами и амбициями.

Он с гордостью доложил Линку, что восемьдесят шесть процентов его выпускников продолжили учебу в колледже. Конечно, умникам пришлось посодействовать с кредитами и стипендиями.

– Если дети хотят учиться в колледже, я помогаю всеми силами.

К тому времени, как Папаша Эл закончил свою триумфальную речь, день сменился вечером, и на вопрос, не проголодались ли мы, я с энтузиазмом воскликнула «Да!»

Мы забрались в машину – я сзади, мужчины спереди – и поехали в ближайший ресторан. Древнее обшарпанное заведение, но пахло там божественно.

– Что есть в печи, все на стол мечи для моего внука, – потребовал Папаша Эл, затем покосился на меня, – и его подруги.

Не подумав, я бросила:

– Его подруги все мертвые.

Большинство людей предположили бы, что я имела в виду кого-то недавно умершего, но, наверное, Папаша Эл слишком долго крутился среди целителей верой и тому подобных личностей, чтобы так ошибиться.

– И давно? – спросил он, пока мы рассаживались за столом, накрытым красно-белой клетчатой клеенкой.

Я была единственной белокожей в этом ресторане.

– Еще до начала Гражданской войны, – выпалил Линк прежде, чем я сообразила его остановить.

Всю жизнь секретность стояла у меня во главе угла. Я научилась притворяться, лукавить и попросту врать, чтобы скрыть то, что, как я обнаружила, окружающие не желали знать. Раз уж людям нравится верить, что привидений не существует, им лучше не слышать, что кто-то запросто общается с духами.

Линк не испытывал подобных проблем и явно был таким же компанейским парнем, как и его дед. Минуты не прошло, как он уже разболтал Папаше Элу слишком многое. Когда я послала ему мысленное требование прекратить трепать языком, он лишь почесал шею и продолжил в том же духе. Меня отвлекали огромнейшие миски с угощением, расставленные по столу. Жареный цыпленок, курица с клецками, мясо, которое тушили до тех пор, пока оно не отделилось от костей, с полдюжины разных овощных гарниров и нечто, похожее на шесть фунтов картофельного пюре с литром подливы. Я позабыла о необходимости придерживать Линка и предалась поглощению пищи.

– Этот ваш курорт – дурное место, – сообщил Папаша Эл, нагрузив в тарелку вдвое меньше еды, чем у меня. – Ты знаешь, что там было восстание рабов? Его возглавлял твой предок, раб по имени Мартин.

– Мой... – от удивления Линк застыл, не донеся вилку до рта.

– Это лишь мое предположение,

но скорее всего именно поэтому там держали твоего сына. Моя жена, упокой Господь ее душу, могла исцелять людей только время от времени, но она постоянно чувствовала большее, чем другие. – Папаша Эл обратился ко мне. – Понимаете, о чем я? Она ощущала то, что остальным недоступно. Милая, неужели в тебя это все влезет?

– Не сомневайся, она сметет все подчистую, – заверил опытный Линк. – Что значит «держали»?

– Если мальчик хоть немного похож на прабабку, он способен чувствовать не только людскую боль. Мне кажется, кто-то надумал использовать его для обогащения. Вы и представить не можете, сколько предложений заработать на людских недугах получали мы с бабушкой. Пару раз подкатывали организаторы, предлагавшие нам переехать в большой дом, а они бы приводили туда больных. Идея-то неплоха, но эти ушлые хорьки собирались приводить к нам только богачей, способных выложить сотни тысяч, миллионы, лишь бы исцелиться. А бедняки, которым нечем платить, пускай подыхают на улицах.

Я посмотрела на Линка, и мы безмолвно сошлись во мнении, что слова Папаши Эла действительно имеют отношение к пропавшему ребенку. Я потянулась через стол, чтобы дотронуться до руки Линка. Мысленно увидела богатых женщин из «Тринадцати Вязов» и на пару с Линком попытался сообразить, почему же они там оказались. Эти дамочки явно наведались в поместье не ради фальшивого сеанса. Так зачем? Чтобы излечиться от какой-то болезни? Но они не казались мне больными.

– Да, – сказала я и убрала руку. Линк думал так же, как я.

– Что бы это значило? – поинтересовался Папаша Эл, кивнув на наши руки.

– Она умеет... – начал Линк, но затем пожал плечами. – Расскажи все, что знаешь о «Тринадцати Вязах».

Я продолжила есть, Папаша Эл – рассказывать. Место оказалось даже кошмарнее, чем я представляла. Да, до Гражданской войны там была ферма, на которой первоначально разводили скот. Но предки Нарциссы и Дельфии были слишком ленивы чтобы успешно вести фермерское хозяйство. Где-то в 1810 году жене хозяина надоело, что муж валяет дурака, распутничая все время в рабских бараках. Крыша прохудилась, урожай гнил на полях, а муж лишь предавался разврату с рабынями. Однажды хозяин сообщил, что собирается на пару недель в Новый Орлеан. Тотчас же после его отъезда жена позвала работорговца.

– Она продала всех светлокожих детей с плантации, – сообщил Папаша Эл. – Наверное, ожидала, что муж прибьет ее по возвращении, но когда...

– Когда он увидел, какую кучу денег она получила, то обрадовался, – подхватила я.

– Да, – подтвердил старик. – Согласно легенде, все купчие на каждого раба до сих пор хранятся где-то в доме.

– Уже нет, – пробормотал Линк. – Их освободили.

Похоже, дед подумал на купчие, но я-то понимала, что Линк подразумевал людей.

– С тех пор разведение рабов превратилось в бизнес, переходивший от отца к сыну.