Навлекая беду
Шрифт:
— Мы закрыты, честное слово! — повторила она. В орехово-карих глазах отражался льющийся через витрину свет. Макияж пришел в негодность. На ней были белая футболка и джинсы, а поверх — длинный халат с зеленым логотипом «Эф-ти-ди». [39] На табличке с именем яркими желто-зелеными буквами значилось: «РЭЙЧЕЛ». — Я уже подсчитала дневную выручку. И не смогу вам ничего продать.
— Я не хочу ничего покупать, — сказала Мэри. — Я ищу одного человека. Его зовут Кевин Саторно. Сегодня он купил красные розы и доставил их на гражданскую панихиду. Или он работает
39
«Эф-ти-ди» — компания, которая работает с покупателями цветов и предоставляет им все услуги (в основном через одноименный сайт). Одновременно она объединяет поставщиков и упорядочивает их работу.
— Его фамилия Саторно? Я могу сразу сказать, что он здесь не работает, — улыбнулась Рэйчел. — Чтобы работать здесь, нужно быть членом семьи. Если он не Шварц, то не может быть работником этого магазина.
— То есть вы знаете каждого курьера?
— Они все из нашей семьи.
— А временные?
— Вы не можете быть временным Шварцем.
Мэри улыбнулась:
— Отлично, уже легче. То есть он купил здесь розы и доставил их сам.
— Чего не знаю, того не знаю.
Снова зазвонил телефон. Рэйчел подняла трубку.
— Нет, Двадцать вторая улица! Двадцать вторая улица! Не Двадцать третья!!! — Она нажала «отбой». — Мой брат — клинический идиот. Вот в чем недостаток семейного бизнеса. В самой семье.
— Вы работали и сегодня, и вчера?
— Да. Я — Шварц, умеющий считать. Брат ненавидит математику.
— Разыскиваемый нами человек купил здесь дюжину красных роз сегодня или накануне. В них была вложена карточка вашего магазина. Вот как этот парень выглядит.
Мэри вытащила из сумочки половину красной листовки и показала ее Рэйчел. Они решили, что листовка ничуть не хуже той фотографии, которой пользовались полицейские. И кроме того, так не было видно, что Кевин в розыске, поэтому можно было избежать ненужных вопросов.
— Он белый, высокий и симпатичный. У него голубые глаза, очень светлые волосы, которые он недавно перекрасил в черные. Сюда он мог прийти как со светлыми, так и с черными волосами. Я понимаю, что толку от этой информации не очень много, но это все, в чем я могу быть уверена.
— В любом случае его лицо не кажется мне знакомым. — Рэйчел протянула листовку обратно.
— Вы не помните его?
— Исключено. Вы хоть представляете себе, сколько за последние два дня здесь перебывало людей, покупавших красные розы? Все заказывали их в честь Четвертого июля, или просто для удовольствия, или еще зачем-то. Сейчас красно-бело-синий период. Красное у меня не задерживается. — Рэйчел указала на стеллажи. — Видите ирисы? Они великолепны, но они сгниют. Что Четвертое июля, что День святого Валентина — одно и то же.
— Вижу. Вы записываете заказы в момент покупки?
— Конечно. Я заполняю бланк заказа. Даже для тех, кто зашел с улицы, — если вы об этом.
— Там есть какая-нибудь личная информация? Например, фамилия или адрес?
— Конечно. Я у всех спрашиваю имя, адрес и телефон, хотя не все готовы их сообщить. Это их законное право, однако мы все равно спрашиваем, чтобы пополнять рассылочную ведомость. —
Энн уже разглядывала прилавок в поисках бланков.
— Этот Саторно, — продолжала Мэри, — мог воспользоваться выдуманным именем и дать фальшивый адрес, но он купил дюжину красных роз или вчера, или сегодня утром. Вы можете как-либо выяснить, оформлялся ли на него заказ? Нам нужно найти его. Это по-настоящему важно.
— Найти его заказ? — Рэйчел убрала темную прядь с влажного лба. — Послушайте, мне очень жаль, но я должна закрыть магазин, и у меня еще куча дел, с которыми необходимо покончить до ухода. Вы представляете, сколько на это нужно времени — чтобы просмотреть все заказы на красные розы? Они даже не рассортированы, лежат в одной куче. Я займусь ими не раньше вторника.
Энн продолжала искать глазами бланки. На прилавке рядом с полкой с разноцветными лентами валялось несколько записных книжек с отрывными листами — прейскуранты. Вот они! Бланки заказов. Некоторые были нанизаны на старомодный гвоздь, большинство же находилось в беспорядке. Энн легонько толкнула Мэри, которая тоже успела обратить внимание на бумаги.
— Рэйчел, я понимаю, что ты занята, однако мы можем помочь. Если ты позволишь, мы просмотрим все бланки. Возможно, у нас получится его найти. Втроем мы это сделаем моментально и заодно все рассортируем. Тебе не придется заниматься этим во вторник. Мы управимся, пока ты будешь закрывать магазин. Твой папа придет в восторг!
— Нет. Не обижайтесь… — Рэйчел перенесла вес на другую ногу. — Рада бы, но не могу…
— От этого зависит жизнь одной женщины. Она примерно твоего возраста, и, хотя Божьей милостью…
Энн шагнула вперед.
— Моя жизнь, — сказала она и удивилась прозвучавшему в ее голосе отчаянию. — Пожалуйста, мы не задержим тебя. Клянусь!
Рэйчел посмотрела на Энн и тяжко вздохнула.
Спустя полчаса вывеска на двери была перевернута на «ЗАКРЫТО», хотя любой, заглянувший с улицы, увидел бы трех женщин в черном, которые стояли у дальнего конца прилавка напротив трех стопок с бланками. Мэри, Джуди и Энн листали датированные выходными записи, однако до сих пор не обнаружили красных роз, проданных Кевину Саторно, или человеку с инициалами «К.С.», или с другим вымышленным именем, которым он мог бы воспользоваться. По крайней мере с таким, которое Энн могла бы себе представить. У нее осталось десять бланков, и она уже чувствовала — все бесполезно. Кевин никогда не оставил бы свое настоящее имя или адрес. Ведь он в бегах и вовсе не дурак. Однако ей хотелось закончить начатое, и она старалась не терять присутствия духа. Есть ведь еще другие две стопки.
— Как дела, Мэри? — спросила она. — Нашла что-нибудь?
— Пока нет.
— Не отступать! — сказала Джуди, но Энн видела, что в ее стопке осталось штук пять. Заказа Кевина там уже не могло оказаться. Они потеряли время. И Энн не могла смириться с этим. Если они не отыщут его сейчас, то когда? Сколько еще фальшивых панихид они смогут устроить? Она вернулась к своим квитанциям. Счет-фактура № 00547, № 00548, № 00549.
Энн вздохнула. Ну, вот и финиш. Бланков больше нет. Она изо всех сил сдерживала слезы разочарования.