Наводящие ужас
Шрифт:
– Какое?
– Твоими начальничками затеянное.
– Кто ты, черт возьми?
– Человек, на которого Рутерфорд, с мексиканской помощью, устроил засаду возле города Кананеа. Человек, которого Рутерфорд пытался убить, с помощью американской, в городе Эрмосильо. Сейчас Рутерфорд хочет с вашей помощью вывести меня в расход у Пьедрас-Неграс, но мне, видишь ли, чуток обрыдло удирать от танка - пускай даже тяжелого.
Рыжий осклабился.
– Ты, приятель, - продолжил я, - угодил в незавидный переплет. Я не шибко любезный противник, и способен сделать недружественной стороне очень-очень много пакостей, гадостей и неприятностей. А помимо меня на вас начали охоту регулярные части мексиканских
41
Закон о побеге (eni.).
Я мысленно извинился перед Рамоном и его соотечественниками за этот черный поклеп.
– Ты понравишься мексиканским коршунам, Каппа. Они примутся кружить над тобою, словно бомбардировщики над Берлином. Несчастные птицы устали глодать сухие косточки, свежей падали просят...
– Каппа, - ожило радио, - это Фита. Куда ты запропастился?
Посмотрев на мой револьвер, Каппа облизнул губы.
– К чему ты клонишь?
– К тому, о чем только что сказал: валяй отсюда во всю прыть, пока не поздно. Выпрыгивай в дверцу, дергай за кольцо, раскрывай парашют и приземляйся в безопасном месте. Ибо самолет объят пламенем и вот-вот войдет в непоправимый штопор... Тсс-с-с... Вот он, приятель твой, торопится... Не вздумай предупредить: застрелю немедля, и его застрелю тоже. Стервятники поблагодарят. Пускай подойдет - заговори с ним, растолкуй, убеди. Оба сможете уйти живыми и невредимыми, только нужно в правильном направлении уходить. Понятно?
Рыжий кивнул.
У него была одна из тех физиономий, что постоянно кажутся жестоко обожженными солнцем. Блеклые свиные глазки отнюдь не внушали доверия. Правда, я не брался решать, у кого имелось больше оснований не доверять рыжему: у Сигмы, или у меня самого. Пожалуй, у меня. Пожалуй, безмолвно согласившись играть по моим правилам, рыжий солгал. Человек почти неизменно сражается за свою организацию, даже если ею руководит подонок. На войне солдаты дерутся за свою роту, корабль, эскадрилью - почти никогда не думая о стране, которую, по мнению пропагандистов, защищают. А за своих офицеров бьются лишь единицы.
На склоне зашуршала галька. Второй агент Сигмы оказался ближе, чем я предполагал. Выключив рацию, я подвесил ее к ремню. Быстро проверил штурмовую винтовку. Осторожно спустил курок револьвера, сунул кольт за пояс. Винтовка производит гораздо более внушительное впечатление. Парень может набраться дерзости и ринуться на маленький револьвер, а вот на длинный зловещий ствол не всякий бросится.
Но сучий сын Сигма, он же господин Суббота, он же мистер Уоррен Сомерсет, все же умудрился обставить меня. Я ошибочно предположил, что разнокалиберным снайперским оружием его группа запаслась едва ли - это шло вразрез элементарным правилам. В радиусе пятисот ярдов снайперу скрыться было негде, а маленькая шестимиллиметровая пуля даже на таком расстоянии особой опасности не представляет.
Но снайпер устроился, по-видимому, за пределами незримого круга. Вышел на позицию неторопливо, с полным знанием дела. И вооружен был настоящейвинтовкой, скорее всего, тридцатого
Должно быть, парень чертыхался напропалую, увидав, как я помчался вниз по склону. Однако я возвратился, помедлил, и в итоге предстал стрелку отличной, недвижной целью.
Что-то со страшной силой ударило меня в левый бок. Я успел увидеть, как хлестнула кровь из выходного отверстия повыше ремня. Заросли, каменистые откосы, лазурное небо, сверкающее солнце - все задрожало и внезапно отодвинулось куда-то вдаль. Медленно, будто двигаясь под водой, я упал наземь. Вторая пуля провыла над головой.
Рыжебородый опрометью бежал, ища укрытия, странно виляя всем телом из-за наручников, сковывавших ему руки. Что ж, весьма прискорбно. Я не мог бесконечно щадить этого олуха; профессиональная честь велит в подобных печальных случаях прихватывать как можно больше врагов... Хотя бы одного следовало уложить. За Мэтта Хелма придется платить сполна, и еще на чай прибавить...
Я срезал Каппу длинной очередью: палец повиновался плохо, не пожелал разогнуться и вовремя освободить гашетку. Я чуток помедлил, поджидая Фиту, но парень так и не объявился.
Потом я устал дожидаться и потерял сознание.
Глава 31
Еще слушая оживленные переговоры по радио, я ломал себе голову, гадая, как бы добраться до штаба Сигмы. Задача решилась наилегчайшим образом: меня везли туда в автомобиле. Зато возникала иная задача: дотянуть до прибытия и не отправиться к праотцам на полдороге. Досадным образом, обморок мой, последовавший за ударом крупнокалиберной пули, не продлился достаточно долго. Я очнулся, когда Фита переворачивал меня и торопливо обыскивал. Парень радостно тараторил, сообщая водителю джипа, умудрившемуся одолеть скат холма до половины, а остальной путь проделавшему пешком, какой несметный обнаружился при мне арсенал. Можно было подумать, что он, Фита, подбил всемогущего супостата...
Агенты подхватили меня под мышки и безо всяких церемоний поволокли к джипу, предоставив ногам невозбранно волочиться по земле. Кузов японской машины оказался недостаточно длинным для меня, да и недостаточно широким, учитывая, что приходилось делить его с покойным Каппой.
Съехав с откоса, люди Сомерсета погрузили в кузов еще одного пассажира, не подававшего признаков жизни: первую жертву моей шестимиллиметровой винтовки.
– О, Господи!
– благочестиво произнес Фита.
– Ни дать, ни взять, мясницкий фургон... О Петерсоне можем не беспокоиться: его уже подобрали.
– Правильно сделали, - заметил шофер, - иначе его пришлось бы класть поперек капота... Слушай, господин Суббота... я хотел сказать. Сигма, свое дело знает, и кто-то паршивых мексикашек должен был толкнуть на путь истинный, но все-таки лучше бы он оставил эту ахинею с греческими кроссвордами! Кому, греб твою мать, понравится называться Омикроном?
Вездеход катил по долине; в голубых небесных высях витали оптимистически настроенные стервятники... Похоже, я снова потерял сознание, ибо следующая расслышанная мною фраза принадлежала Мариону Рутерфорду, известному как Альфа или Танк.
– Погоди, - сказал Рутерфорд.
– Я сам управлюсь. Фита и водитель, сиречь, господин Омикрон, пытались выдворить меня из кузова. Их работа изрядно осложнялась тем обстоятельством, что бравые ребята неразумно затиснули меня меж двух мертвецов. При этом мне причиняли поистине королевскую боль, но последнее обстоятельство мало встревожило бы противника, и я предпочел о нем умолчать.
Вмешавшийся великан Рутерфорд вынул меня из кузова бережно, словно ребенка малого.
– Куда отнести, сэр?
– осведомился он.