Навострятся ли тупари

Полуян Вадим Петрович

Нет, всучила мне костыли,

и лети на них, как комета…

То ли буря, то ли тишь

над Землею недовыжженной —

ты летишь,

почти недвижимый.

Не нахлынуть бы слезам, слепя!

Жизнь и без того растащеннная вся…

С каждым шагом взвешиваешь сам себя,

как язык без колокола, раскачиваешься.

До орлиных гнезд добралась

комариная камарилья!

Ты ж пропалзывай да пролазь —

не взлетишь! Костыли не крылья!

А удача-красавица в двух шагах.

Дай же руку мне, улыбнись, Мадонна!..

Опоздал я!

Отстал-то я как же, как?

Костыли мои без мотора!

Знает только одна нога,

как измучился, как остыл я.

До чего ж бедна,

до чего ж нага

распроклятая жизнь костылья!

Кто же ты?.. А никто ты!

Над тобой — быстроногие,

в их зубах анекдоты,

в их мозгах гастрономия.

Принесут в жертву Будущему не золото — грязь!

Нет ни слитков у них, ни песка нет.

Умирай, золотым богатством искрясь!

Добежать бы,

отдать бы,

да костыль не пускает.

Вижу: на разбойной,

на большой дороге

добывают счастье кистенем,

Я же — костылем их,

костылем!

А потом

безвременно —

на дроги…

ОТЧАЯНЬЕ

Укатить бы!.. Угодить хоть в ад…

Адаптироваться в душных дебрях Анд…

Робинзонить в знобком зное Аризоны…

А причины? А мотивы? А резоны?

Беспричинно, безмотивно, безрезонно —

к черту! — безлокомотивно, безрессорно.

Взбеленись и головою вдаль

вдарь!

А грибной прибой? А белизна берез?

Разве их с собою заберешь?

А удавки? А угрозы? А указы?

А щепоточное нищенство у кассы?

А прокрустовы просторы перспектив?

А подначки, чтоб сглотнул блесну?

А подачки, чтоб слегка лизнул?

Сам себя возненавидишь, пристыдив.

Те, над кем вчера смеялись до икоты,

завтра — новые ежовы да ягоды?

Искры смеха затопчи и размечи…

Объегорили нас бестии Егоры,

подкузьмили продувные Кузьмичи!

Озверел народ от заданной задачки:

деньги клал, а вынул мусор из заначки.

Становись в руках чертей

фаршем для очередей!

Уж ты стой-постой,

а уйдешь пустой…

Где-то райская житуха, но моя ли?

Аризона и Майами — за морями.

А Калуга, Псков и Углич — под руками,

с матюгами, с батогами, с батраками…

Засучу-ка я рукава —

что-то жизнь моя рокова!..

Отчего же ты, рука моя, бездейственна

с рукавом, засученным по локоть?

И обмяк, и обессилел я, естественно.

Мне б чего-то сверхталонного полопать!

Кто там спусту затянул «Златые горы»?

Неужели, петербуржцы, москвичи,

объегорили нас бестии Егоры,

подкузьмили продувные Кузьмичи?

III. ОТКРЫТОЕ СЕРДЦЕ

ИСПОВЕДЬ АНАХОРЕТА

В бетонной кубатуре кабинетов

питоны кротким кроликом закусывали.

Над блюдами ублюдочных банкетов,

подпив, говоруны губу закусывали.

Только я на свободе чах,

в одиночестве одичав.

Я взлелеял собеседника в мозгу —

без оглядки разболтаемся друг с другом!

Без меня в окостеневшую Москву,

электричка, уплывай зеленым стругом!

Громоздятся за подшивкою подшивка —

на святой земле вольготно сарацину…

Ты за что же мне, судьба-паршивка,