Навсегда с ним
Шрифт:
И в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное. Гастон привлек к себе Селину и поцеловал в губы.
Они замерли в молчании, жаркая волна прокатилась по их телам.
Она пыталась высвободиться, пробовала бороться, но он намертво прижал ее к себе — запустив одну руку в ее шелковистые волосы, а другой обнимал ее за талию. Она обмякла в его объятиях.
Слияние их уст закружило его и бросило в бездну — такую широкую и глубокую, что он понял: дна ему не достичь. Он всеми силами старался оторваться от жены, но острое лезвие желания входило в него все глубже.
Под его напором ее губы раскрылись,
Наконец ему удалось расцепить руки и оттолкнуть ее.
— Уходите! — Его голос срывался. — Оставьте меня, пока я не сделал с вами то, к чему вы стремились с самого начала.
Селина отступила, ее глаза были широко распахнуты в изумлении. Она не произнесла ни слова и только пристально смотрела на него. Наконец трясущейся рукой провела по вспухшим губам.
Одним движением он снова оказался рядом с ней.
— Уходите же!
Селина повернулась и бросилась прочь, даже не захлопнув за собой дверь. Оставила его одного в неуемной лихорадке страсти.
Помоги ему, Боже! Спасет ли его то, что она будет сидеть взаперти? Спасет ли его, если он отошлет ее на край света? Сможет ли он удержаться, чтобы не отыскать ее и не отдаться желанию, которое сжигает его душу?..
Глава 8
Две ночи спустя Селина лежала в постели в своей комнате. Девушка не могла уснуть, ворочалась, и ей казалось, что она все еще ощущает вкус его поцелуев.
Селина понимала, что это глупо. Просто временное помешательство от одиночества, в котором она провела двое суток, от невозможности хоть чем-то занять себя и отвлечься от навязчивых воспоминаний.
От самых мимолетных мыслей о Гастоне по всему ее телу прокатывались волны тепла. Как будто его объятие повернуло где-то внутри нее тайный выключатель, от которого по нервам теперь постоянно шел электрический ток. Кожа стала настолько чувствительной, что даже бархат, из которого была сшита ее одежда, казался жестким, как металлическая щетка. И ежедневные ванны не успокаивали, как прежде. Не снимал напряжение и цветочный чай, который Иоланда и Габриэль специально заваривали для нее. Ничто не помогало. Ее лихорадило днем и еще сильнее ночью.
Больше всего Селина боялась, как бы ее чрезмерно самоуверенный муж не узнал, что он сотворил с ней.
Она без конца ломала голову: зачем он тогда поцеловал ее? Это случилось так неожиданно — он захватил ее врасплох. Они готовы были чуть ли не броситься в драку, а через мгновение…
И сейчас, мучаясь от бессонницы, она невольно прокручивала в памяти навязчивые картины. Вот его губы, горячие и властные, прижимаются к ее губам, его пальцы перебирают ее волосы, его твердые как камень мышцы впиваются в ее тело, его язык проникает в ее рот, и… в ней вспыхивают маленькие костры.
Селина вздрогнула и плотнее сомкнула веки, словно таким простым способом могла избавиться от наваждения.
Почему все-таки он поцеловал ее? Хотел посмеяться? Показать, как глупо с ее стороны перечить его воле? Как легко подчинить ее?
Она
Как унизительно! Он выгонял ее, а она стояла потрясенная, моргая и дрожа, и, главное, расстроенная оттого, что он остановился.
В его взгляде не было ничего, кроме недоверия. Как будто все произошло по ее инициативе. Как будто не он, а она бросилась на него! Как будто во всем была только ее вина!
Надменный самец, самоуверенный жеребец! Вот и надо было сказать ему об этом, бросить в лицо. А она постыдно бежала. Как лань, увидевшая перед собой черные зрачки двустволки.
Теперь она одна, у нее есть возможность все спокойно обдумать и взвесить. И приходится признать печальный факт: если бы он не заставил ее уйти, если бы сделал крохотный шаг навстречу и снова обнял ее, он не встретил бы сопротивления.
Она позволила бы ему поцеловать себя и… сделать все остальное.
Он обещал, что не будет исполнять супружеские обязанности, но никогда не упоминал о поцелуях. И о чем-либо еще. И вообще, как далеко нужно зайти, чтобы можно было считаться супругами де-факто?
Селина внезапно выскочила из постели. Отбросив одеяло, она нечаянно сбросила на пол котенка.
— О мой милый Грушо! Прости, пожалуйста! — Она подняла его и вернула на прежнее место. — Я мало с тобой играла эти дни, правда? — Она ласково погладила котенка, но он, широко зевнув, спрыгнул с кровати и с независимым видом отправился к очагу.
Глядя на него, Селина вздохнула в надежде успокоить расходившиеся нервы. Маленький Грушо составлял все ее общество, когда она оказалась под замком в своей комнате. Иоланда принесла его из большого зала сразу после того, как Ройс занял свой пост у двери.
Иоланда сказала Селине, чем сильно удивила ее, что именно Гастон велел доставить малыша.
Почему он это сделал? Селина терялась в догадках.
Она вообще не понимала своего мужа. Его поступки и его слова противоречат логике. Он заставляет ее работать из последних сил и тут же позволяет устроить ей ванну, о которой она не смела мечтать. Выражает крайнее недовольство ее поведением во время своего отсутствия и почему-то заканчивает свою отповедь горячим поцелуем. Ему явно доставляет удовольствие ее реакция на его ласки, но он запирает ее, словно последнюю преступницу. Он требует тщательно следить, чтобы она оставалась все время в одиночестве, и позволяет играть с котенком…
Помотав головой, она повернулась к маленькому столику возле кровати и налила себе воды. Нет, ей никогда не понять Гастона!
Сделав несколько глотков, Селина снова забралась под одеяло.
Она попробовала еще раз обдумать ситуацию. Ясно одно: Гастон не более чем грубый, похотливый мужлан. Ему ничего не стоит затащить в постель первую попавшуюся трактирную шлюху и потом самодовольно хвастаться своей победой. Если бы, скажем, ей нужна была утеха на одну ночь, то она и в своем двадцатом веке легко нашла бы желающих составить ей компанию.