Навсегда с тобой
Шрифт:
Ее отец, преуспевающий адвокат Питер Баллард, не мог ума приложить, как образумить свою неуправляемую дочурку. Что он только не предпринимал в целях воспитания: и доверительно беседовал, и орал на весь, надо сказать, немаленький дом громовым голосом, и за волосы тягал, и в пример благочестивых дочерей своих приятелей ставил. Ничто не действовало на Бонни. Все воспитательные мероприятия заканчивались одинаковыми словами:
— А что ты хочешь? Сам меня такой воспитал.
Питер Баллард замолкал. Что он мог
Рано потеряв жену — Бонни не исполнилось и двух лет, — начинающий тогда адвокат положил все свои силы, чтобы его дочь ни в чем не испытывала недостатка. Он много работал, и воспитание дочери переложил на постоянно меняющихся нянь. Они приходили и уходили, не оставляя в памяти девочки никакого следа. Одинокий ребенок, окруженный горой игрушек, нарядов, книжек и украшений, хотел только одного: тепла, которого Баллард из-за своей вечной занятости дать не мог. Когда в редкие часы он бывал дома, Бонни не отходила от отца ни на шаг, цеплялась за руку, забиралась на колени, пыталась поведать свои девчоночьи секреты. Баллард рассеянно слушал, кивал порой невпопад, гладил ребенка по голове и откупался новыми куклами и джинсами.
А потом его девочка выросла. Он пропустил этот момент. Просто однажды отметил, что Бонни не выбежала радостно к нему навстречу, когда он вернулся домой. Но это его тогда не насторожило. Он ведь прекрасно понимал, что детство Бонни когда-нибудь закончится. У девушки появились секреты от него, новые друзья и интересы. Знакомые предупреждали его, что Бонни, его малышка Бонни, ведет не принятый в его кругу образ жизни, предостерегали его, советовали обратить внимание на ее поведение. Он им не верил. Не верил до тех пор, пока однажды ему не позвонили из полиции.
Баллард, приехав по звонку в полицейский участок, в первый момент даже не узнал свою девочку. Оборванная, грязная, плохо соображающая от наркотиков потаскушка, сидевшая в неприличной позе в углу камеры, что-то гневно и нецензурно выкрикивала и размахивала руками. Она была просто омерзительна. Оформив необходимые бумаги и заплатив требуемый штраф, Баллард увез дочь домой и, наверное, впервые в жизни всю ночь просидел рядом с ее кроватью, прислушиваясь к неровному дыханию дочери и вытирая капли холодного пота со лба.
Наутро он впервые услышал от нее:
— А что ты хочешь? Сам меня такой воспитал.
Ее слова, словно пощечина, заставили мистера Балларда вздрогнуть. Что-то нужно было делать — срочно, незамедлительно. Деньги и хорошая клиника спасли Бонни от безвозвратного погружения в наркотический кошмар, но не изменили ее мировоззрения. Бонни была уверена — мир создан для того, чтобы получать от него удовольствие.
Когда Бонни исполнился двадцать один год, между отцом и дочерью произошел серьезный разговор.
— Ты уже взрослая, — сказал Баллард. — Я тебя
— Я подумаю, — ответила Бонни.
Через несколько дней она сообщила отцу, что хотела бы стать хозяйкой какого-нибудь магазинчика.
— Магазинчика? — удивился отец. — И какого же?
— Книжного, — не раздумывала Бонни.
— Почему именно книжного?
— Потому что в нем я точно не встречу своих знакомых, — хихикнула она.
Игра в хозяйку букинистического магазина надоела Бонни через четыре месяца. Она вывесила на дверях объявление «Требуется продавец».
Первой, кто откликнулся на него, была Кейси Диксон.
С тех пор прошло полтора года. За это время Кейси и Бонни, несмотря на то что были полной противоположностью друг другу, подружились. В их дружбе не стало препятствием даже то, что Бонни являлась хозяйкой магазина, а Кейси простой продавщицей.
Они словно дополняли друг друга, открывая перед собой неизвестную для них ранее жизнь.
Кейси в отличие от Бонни совсем не знала реального мира. Большая часть ее жизни протекла за стенами большого дома деда, единственного родственника и опекуна. Дед души не чаял в своей малышке, как до сих пор еще называл Кейси. Ради нее он отказался от важной части своей работы.
Профессор Гибсон, археолог, всю жизнь занимался изучением истории Южной Америки, вернее историей древних майя, много путешествовал, ездил в экспедиции. Но с тех пор, как у него на руках осталась прелестная дочурка его рано умершей дочери, ему пришлось от них отказаться.
«Настоящему ученому вполне достаточно книг, листа бумаги и остро заточенного карандаша» — так он объяснил свое нежелание участвовать в экспедициях.
И он оказался прав. За семнадцать лет, проведенных за столом, он сумел выдвинуть, обосновать и доказать столько теорий, что ему мог позавидовать любой ученый, работающий непосредственно в экспедициях. Профессор Гибсон выступал с лекциями в университете, писал занимательные статьи в журналы, издал десятки монографий. И у него еще оставалось время заниматься с внучкой. Все, что знала Кейси, все, что умела, — заслуга ее любимого деда.
В четыре года он научил Кейси читать, и с тех пор книги стали лучшими друзьями девочки. Они открыли для Кейси мир, который она из-за своего здоровья не имела возможности наблюдать.
Конечно, сейчас Кейси понимала, что мир, созданный в ее фантазиях, отличался от реального. Но она была счастлива в нем, потому что могла стать там кем угодно. В своих мечтах Кейси представляла себя то предводителем корсаров, то отважной путешественницей, то летчицей, пересекающей океан на легком самолете. Да кем она себя только не представляла.