Навсегда
Шрифт:
Стефани кивнула.
— Буду иметь это в виду, — пообещала она. Вытащив кошелек, Стефани собралась расплатиться с официантом, но Алан остановил ее.
— Об этом я позабочусь сам.
Выйдя на залитую солнцем улицу, они попрощались.
— Я хочу поймать такси, — сказала Стефани. — Может, вас подвезти?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, спасибо. Мне недалеко, к тому же я люблю ходить пешком.
Они пожали друг другу руки. Стефани осталась стоять на углу, наблюдая, как удалялся Алан, поблескивая кожей и металлическими
Заметив такси, Стефани подняла руку. Потом раздумала. Нет. Она тоже пойдет пешком. Ей надо подышать воздухом. Да и не так уж далеко отсюда до Осборна. Сорок три квартала. Если идти быстрым шагом, ей понадобится сорок пять минут, считая время на ожидание у светофоров.
Она насладится свежим воздухом, ярким солнцем, энергичной ходьбой. Кроме того, когда она ходила пешком, ей всегда лучше думалось. Кроме того, она зайдет в первый же магазин электроники. И купит там «уокмэн». Чтобы по дороге еще раз прослушать обе кассеты.
19 Нью-Йорк
Джонни Стоун шагал по тротуару, не замечая потока пешеходов. Как ни пытался, он не мог забыть Стефани. Он шел с упрямой решимостью, выдвинув вперед сильную нижнюю челюсть, правда, небритую. Он не отводил взгляда от дома Осборна. В который раз он собирался было перейти дорогу, чтобы подняться к Стефани, но у него в памяти всплывали слова Сэмми, заставлявшие его поворачивать обратно: «Дай Стефани время… время разобраться в себе…»
Но этот совет не мог заставить его уйти совсем. Двигаясь вдоль тротуара вместе с толпой, он поворачивался и шел назад. Он уже прошелся по тротуару туда и обратно, наверное, сотню раз, не отрывая глаз от окон угловой квартиры на пятом этаже.
Джонни раздумывал, не пренебречь ли ему советом Сэмми и не встретиться ли со Стефани прямо сейчас, вместо того чтобы торчать под окнами?
Окна были безжизненными, ничто в них не выдавало присутствия в квартире людей. Только один раз он заметил — а может, почудилось? — как кто-то слегка отодвинул занавеску, словно бы для того, чтобы незаметно посмотреть на улицу. Впрочем, Джонни не был уверен, что занавеска на самом деле отодвинулась. Может, игра воображения — в ответ на его желание увидеть ее? Никто не открывал окон. Казалось, сама квартира надела на себя черный траур. Он представлял Стефани, как она бродит в одиночестве по полутемным комнатам, со. своими тяжелыми воспоминаниями, в компании болтающего попугая.
Наблюдение за окнами настолько поглотило его, что он даже не увидел Стефани, пролетевшую по Пятой улице и теперь пересекавшую в толпе других пешеходов Пятьдесят седьмую.
Стефани, в свою очередь, была настолько поглощена прослушиванием кассеты, что не заметила Джонни, хотя и прошла в десяти футах от него; не заметила даже
В просторном прохладном подъезде Стефани увидела Фама, с карточками в руках ожидавшего лифта.
— Конгресс принял Декларацию независимости в тысяча семьсот семьдесят шестом году, — бормотал он. — Проект Декларации был подготовлен комиссией во главе с Томасом Джефферсоном…
Услышав стук каблуков, он обернулся. В мгновение ока выражение сосредоточенности на его лице чудесным образом сменилось радостью.
— Мисс Стефани! — воскликнул он. Затем, вспомнив о часах, проведенных в квартире Стефани, он еще больше просиял. — Ваша квартира блестит и светится, как вы. Аккуратная, как новенькая. Теперь вы можете принимать гостей и развлекаться. Боги дома счастливы.
Двери лифта открылись. Фам вежливо пропустил Стефани, зашел следом за ней и нажал кнопку пятого этажа, а затем кнопку «Ход». Когда двери лифта закрылись, он продолжал:
— Здешняя квартира будет тихой и спокойной. Никаких птичьих воплей. Приятная перемена после центра города.
Стефани сдержала улыбку.
— Потому я и оставила Уальдо дома, — сказала она с шутливой торжественностью. — Чтобы не вводить тебя в соблазн приготовить из него какое-нибудь блюдо — ты ведь все время мечтаешь это сделать.
— Попугай — большой деликатес.
Двери лифта разъехались в стороны. Оба вышли, повернули направо и оказались около двери квартиры.
Стефани покопалась в сумочке в поисках ключей. Вставив ключ в один из многочисленных замков, она вопросительно взглянула на Фама.
— Ты себе, наверно, уже пальцы до крови стер, пока прибирал мою квартиру. А теперь ты хочешь то же самое делать здесь. Слушай, Фам. Эту квартиру больше ни к чему прибирать. — Голос у нее перехватило, и она хрипло добавила: — Здесь больше никто не живет. Фам распрямился.
— Если мистер Мерлин умер, это не значит, что все должно грязью зарасти, — заявил он, негодующе тряхнув головой. От этого движения его черные шелковистые волосы взметнулись вверх, словно отвлекая внимание от слез, набежавших ему на глаза.
Стефани открыла последний замок и толкнула дверь.
— Тогда я тебе вот что скажу. — Она повернулась и встала в дверях, уперевшись руками в косяки и загораживая ему дорогу. — Как ты отнесешься к тому, что мы с тобой заключим сделку?
— Сделку? — спросил Фам с подозрением.
— Это очень просто. Я пойду, заберу свои часы из комнаты, а потом пойду домой. — Она улыбнулась. — Но я пойду только в том случае, если ты больше не будешь сегодня работать и тоже пойдешь домой.
Глаза Фама сузились.
— Может быть, вы подождете здесь, мисс Стефани, а я сам пойду возьму ваши часы. А иначе вы можете захлопнуть за собой дверь и оставить меня на лестнице, а сами начнете здесь прибирать.
Стефани стояла на своем.