Навстречу бездне
Шрифт:
– Прибыл на главную церемонию. По рекомендации высших сил!
Воздев руки к потолку, он постоял так несколько секунд, закрыв глаза. Улыбнулся и, направляясь к выходу, сообщил дружелюбно:
– Скоро увидимся!
– Веление времени!
– торжественно произнес Раздеев, глядя вслед Раттаку.
– Даже такие, как этот, меняются. Радикально!
Виктор промолчал.
Раздеев и Виктор ехали в машине к заводу. В ушах свистел жаркий ветер. перед въездом на завод возвышалось мрачное, серое здание. В нем размещалась дирекция. Раздеев послал туда Виктора - на связь, на всякий
А кортеж машин Неру и Хрущева приближался к Бхилаи. О забастовке им было уже известно. Правда, были неясны подробности, столь необходимые для того, чтобы решить, что же делать дальше.
Неру распорядился сделать остановку в последнем перед Бхилаи уездном центре: перекусить, уточнить обстановку. Напряженность висела в воздухе. О ней свитедельствовали поминутные появления и исчезновения в центральном холле правительственного гестхауза адъютантов и секретрей премьера Индии. И беспрестанные телефонные звонки в соседних комнатах. И сурово-выжидательный взгляд Неру. И решительные жесты готового к любому развитию событий Хрущева.
Появился Бенедиктов. Подошел к столику, за которым сидели Неру с Хрущевым и переводчик.
– Я думаю, лучше всего мне отправиться вперед и с завода связаться с вами, - предложил посол.
Неру пожал плечами:
– Согласен. Может быть, послать кого-нибудь из моих людей? Хотя там уже находится министр строительства...
– Если господин премьер не имеет возражений, пусть едут двое Бенедиктов и глава ГКЭС Сергеев, - предложил Хрущев.
– И господин Маяк со своим помощником тоже, - сказал, помедлив,Неру. После ухода Маяка и Раджана с двумя русскими он стал еще сумрачнее. Молчал. Думал: "Людей я понимаю строителей. Для них - это жизнь или смерть... Но руководство "Индиа стил лимитед"?! Ведут дешевую политическую игру. Тоже хотят поссорить нас с русскими. Ведь могли же объявить об увольнении не вчера, а завтра..."
Подъехали к заводоуправлению. К машине быстро подошел Виктор.
– Что профсоюзные боссы?
– прерывисто дыша, словно он долго и быстро бежал, спросил Бенедиктов.
– Все на заводе, Иван Александрович.
– А директора?
– Тоже здесь.
– Тогда сделаем так. Ты, Сергеев, идешь к администрации. И господин Маяк тоже. Я еду к профсоюзникам. Вы, - взгляд на Виктора, - со мной!
– Ваше превосходительство, мы - тоже с вами, - твердо сказал Маяк.
Машина с Бенедиктовым, Виктором, Маяком и Раджаном рванулась было к центральному въезду на завод. Но охрана отказалась их пропустить: нельзя, забросают камнями, машину разнесут вдребезги.
– Давай в объезд!
– крикнул Бенедиктов. И шофер-индиец, словно он понял сказанное русским, помчался к боковым воротам...
В обеденный перерыв Кирилл зашел в контору. есть ему не хотелось. И он решил не ездить в заводскую столовую. Напившись охлажденной воды из бойлера, уселся в кресло, вытянул ноги и задремал.
Сквозь дремоту он слышал чьи-то голоса, шаги.Звонил телефон. Кто-то кричал: "Едем в заводоуправление. Сюда подъедет советник Раздеев!.." Затем все смолкло...
Кирилл открыл глаза. В конторе никого. В
– Громят завод!
– крикнул Раздеев.
– Могут убить! Что делать? Что делать?!
– Погодь паниковать, сов-ветник!
– Кирилл поднялся, легко отстранил Раздеева. Вышел из конторы.
Огромный заводской двор был запружен рабочими. Людская волна неудержимо двигалась к домне. Искаженные злобой и ненавистью лица. руки, сжатые в кулаки. У многих в руках - палки, железные прутья. Распахнутые, забрызганные маслом и мазутом робы. Молодые парни и девушки. Пожилые люди. Женщины с детьми на руках.
"Сила! рабочий класс поднялся!
– с гордостью, перехватившей горло, подумал Кирилл. И - с горечью: - Да не туда! Не против того поднялся! Не ломать-то надо. Эх, ма!.."
И он пошел, вскинув голову, навстречу толпе. Шел, медленно передвигая ставшие вдруг свинцовыми ноги, сунув руки в карманы спецовки. Он не думал о том, что это чужая страна и он не имеет права ни во что здесь вмешиваться. Как не думал об этом и тогда, когда оградил Джайну от приставаний подрядчика. Он знал, что в этих несчастных людей обманули, знал, что с вводом в строй первой очереди тридцать тысяч строительных рабочих будут вышвырнуты на улицу. И он ненавидел всех тех, кто рабочего человека ни в грош не ставил.
"Разве завод виноват?! Эх, темнота!.."
Неожиданно из-за угла конторы появилась машина. Из нее вышли Бенедиктов, Виктор, Маяк и Раджан. Увидев Кирилла, подбежали к нему. Взяли под руки.
Раздеев, в нерешительности стоявший у конторы, увидел посла и Виктора, тихонько охнул, будто собрался голышом прыгнуть в прорубь. И, подбежав к ним, ухватился рукой за Виктора. Теперь шли шестеро. Русские и индийцы. Шли вперед. Шли, не видя перед собой отдельных лиц. Видели одно огромное лицо, искаженное яростью, болью.
Еще пять-шесть шагов и они были бы смяты, растоптаны толпой. Как вдруг глаза Кирилла встретились с глазами того, кто шел впереди всех.
Тот самый парень. И рядом с ним - та девушка! Кирилл высвободил руки и встал впереди своих товарищей. Парень поднял над головой увесистый металлический стержень. Что-то крикнул. остановились передние ряды. За ними - другие. и скоро остановилась вся толпа. Затихал гул голосов.
Они стояли - друг против друга. Два рабочих. Русский и индиец. Смотрели друг другу в глаза. Молчал Кирилл. Молчал парень.
Минута.
Полторы.
Две...
Что-то дрогнуло в ожесточенном лице молодого парня словно он вдруг понял что-то. Да, он понял: они делают не то. Не так. так делать нельзя!
Он шагнул в сторону, подошел к молодой женщине с грудным младенцем. Спросил громко, чтобы далеко было слышно:
– Ты можешь убить своего ребенка?
Женщина испуганно молчала, прижимая к груди малыша, закутанного в тряпье.
– А мы убиваем! Убиваем то, что создано вот этими руками!
Парень бросил на землю металлический стержень, схватил за руки двух рабочих, поднял руки вверх.