Навстречу счастью

Мэтьюз Патриция

Он быстро прошелся по комнатам и пооткрывал все окна, чтобы впустить свежий воздух. Когда Оуэн вернулся, Джемайна по-прежнему стояла посередине комнаты, где он оставил ее. Он зажег лампу на камине и подошел к девушке.

– Знаешь, Джемайна, со мной произошло что-то странное прошлой ночью. – Он коснулся пальцами ее подбородка. – Войдя сюда, я ощутил ужасное одиночество, которого прежде никогда не испытывал. Я всегда считал себя вполне довольным тем, что живу один. Ты все изменила. Теперь… – Он криво улыбнулся. – Теперь,

когда ты здесь, я не чувствую себя одиноким.

Теплая волна прокатилась по всему телу Джемайны.

– А разве в Калифорнии у тебя не было женщин? – поинтересовалась она с насмешливой улыбкой.

Он не отвел взгляда.

– Не стану врать, была одна.

– Хорошенькая? – спросила Джемайна.

– Да, ничего, но до тебя ей далеко. – От волнения голос его сделался хриплым.

Он обнял ее, и она не сопротивлялась, когда его губы приникли к ее губам. Джемайна позабыла обо всем на свете, не заметив, как они очутились в спальне, срывая с себя одежду.

Молодые люди упали на кровать, сжимая друг друга в объятиях, и Джемайна вновь познала сладостный экстаз.

Буря утихла, а они лежали, довольные и счастливые. Голова Джемайны покоилась на плече Оуэна, в то время как он нежно гладил ее волосы.

– Путешествуя по стране, – тихо говорил он, – я пришел к решению, Джемайна, что хочу жениться на тебе.

У нее перехватило дыхание. Она лежала спокойно, хотя мысли бешено крутились в голове.

– Джемайна? Ты слышишь меня?

– Да, Оуэн, слышу. – Голос ее звучал приглушенно. – Это так неожиданно…

– Разве? Насколько я помню, мы говорили об этом перед моим отъездом в Калифорнию.

– Да, но я не уверена, что готова к замужеству.

– Ты же говорила…

– Я никогда не говорила, что хочу выйти замуж прямо сейчас. Речь шла о будущем, да и ты разве не был против брака?

– Проклятие! – Он привстал, опустив ее голову со своего плеча. – Ужасная женщина!

Она тихо засмеялась:

– Нет, ты и в самом деле ничуть не изменился, не так ли, любовь моя? Внезапно решаешь жениться и думаешь, что я должна безоговорочно согласиться.

– Ты даже не представляешь, сколько я передумал, прежде чем пришел к такой мысли! – В голосе его звучал гнев.

– Давай не будем ссориться из-за этого, Оуэн. Есть много проблем, которые надо решить.

– Знаю, но я хочу иметь возможность решать их.

– Даже если наш сын однажды узнает, что его отец незаконнорожденный?

– Я много думал об этом и в конце концов пришел к выводу, что если я мог жить с этим, то и наш ребенок сможет.

Джемайна немного помолчала, затем предложила:

– Давай не будем принимать решение сию минуту, хорошо?

– Согласен, – угрюмо ответил он.

– Оуэн, ты любишь меня?

– Конечно, черт побери, люблю!

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Не думал, что об этом надо говорить.

Неожиданно Джемайна

вспомнила Уоррена Баррикона. Она живо представила тот вечер в Париже и его сердечное признание в любви.

Рано утром Оуэн направился в кабинет Томаса Каррузерса, неся под мышкой несколько страниц рукописи.

Услышав звуки его шагов по твердому полу, Каррузерс поднял голову, глядя сквозь густые клубы сигарного дыма. Он откинулся назад.

– Тэзди! Ради всех святых, что ты делаешь здесь? Ты должен быть в Калифорнии.

Оуэн присел на угол письменного стола.

– Я решил, что пора вернуться домой.

– Ты решил! Сколько раз говорить тебе, что только я определяю, когда следует закончить работу?

– Она закончилась, Томас, поверь мне. Я описал все стороны жизни на золотых приисках. Здесь еще четыре статьи, которые я привез с собой, так как знал, что прибуду сюда раньше почты. – Он положил рукописи на стол.

Каррузерс нахмурился и потрогал их своим толстым указательным пальцем.

– Возможно, все это так, но порой ты заходишь слишком далеко, Тэзди. Твое счастье, что я в хорошем настроении, иначе уволил бы тебя.

– В хорошем настроении? Ты? – Оуэн всплеснул руками. – Когда наступит такой день, на снежных сугробах вырастет трава.

Каррузерс проигнорировал последнее замечание, пыхтя сигарой.

– Однако хорошо, что ты вернулся. Оуэн подозрительно посмотрел на него:

– К чему это?

– Вероятно, ты прав, наши читатели, должно быть, уже насытились рассказами о лагерях золотоискателей. Теперь ты нужен мне здесь.

– Здесь? В Филадельфии?

– Не совсем здесь, но в этой части страны. Не думаю, чтобы ты слышал о совещании шестидесяти девяти членов конгресса в декабре прошлого года, вскоре после твоего отъезда?

– Новости медленно доходят до Калифорнии, и я не помню, чтобы читал об этом в присланных мне номерах «Леджер».

– Скорее всего эти номера я и не посылал.

– И какова же цель совещания?

– На нем был предложен новый закон, запрещающий рабство в федеральном округе Колумбия. Доклад делал сенатор Джон С. Колхаун, который способствовал многим, как он называет, агрессивным действиям Севера против законов Юга, например, таких, как отмена рабства на многих территориях, а также воспрепятствование возвращению беглых рабов их хозяевам и тому подобное.

– И каков же был результат совещания?

– Не очень значительный. Они собирались еще два раза в январе этого года, но в конце концов протест против существующих законов, разрешающих рабство, подписали только сорок членов конгресса.

Оуэн пожал плечами:

– Обычная пустая болтовня политиканов.

Каррузерс покачал головой:

– Не согласен с тобой. На этот раз было не только сотрясание воздуха, но и, я думаю, возможен нежелательный резонанс в стране.

– Почему ты так думаешь?