Найденный мир
Шрифт:
– Руку давайте, вашбродь, – предложил Горшенин.
– Да что же это такое! – воскликнул молодой ученый, пытаясь выкарабкаться из своего стесненного положения, но снова оскользнувшись на третьем выстреле.
– Сейчас им Александр Михайлыч-то покажет… – мстительно проговорил Горшенин, вглядываясь поверх плеча Мушкетова в бурное, искристое море. – Ага!
– Что? – Геолог наконец нашел точку опоры, выкарабкался обратно на камни и поковылял, с трудом нашаривая надежную опору, вверх по скальной осыпи.
– Не, не доплывут, – заключил боцманмат. – Накрыло, последним
– Да что тут вообще творится?! – возопил геолог. – Сначала вы с берега сигналите, потом вдруг, как гром с ясного неба, высадка, чуть не полкоманды на берег, теперь пальба… Что происходит?
– Ну, это вы лучше, ващбродь, у капитана спросите, – отговорился Горшенин. – Тут, пока вас не было, дивы дивные творились.
Молодой человек украдкой скрипнул зубами. Неизвестность тяготила особенно, когда всем вокруг, казалось, было совершенно понятно, что происходит и как в этом случае поступать, и только один Дмитрий Мушкетов болтался поплавком в проруби, бессмысленно озираясь и мешая матросам, перетаскивавшим от шлюпок тюки и ящики.
Капитан Колчак, естественно, занял наблюдательную позицию на вершине той самой скалы, откуда Горшенин сигналил подходящему «Манджуру». К тому времени, как геолог вскарабкался к нему, малодушно оставив багаж внизу, британский катер уже практически скрылся под волнами. Виднелся только выставленный из воды нос да головы плывущих матросов.
– Александр Васильевич! – воскликнул Мушкетов, высматривая среди бурунов плавники жутких ихтиозавров, которые, по его мнению, непременно должны были сплыться со всего океана на легкую добычу. О том, что грохот пушек распугал даже вездесущих сордесов, он как-то не подумал. – Что происходит?
– Происходит самоуправство, – ответил капитан тоном, каким могла бы разговаривать якорная цепь. – Или пиратство. Зависит от точки зрения.
С точки зрения Мушкетова, «пиратство» могло происходить где-нибудь у берегов Рифа или среди малайских островов, но никак не близ неведомой земли, с участием военных судов уважаемых держав.
– Кажется, англичане решили, что если свидетелей их беззаконному нападению не останется, то оно сойдет им с рук, – пояснил он. – Не сойдет. Или нам удастся обезвредить их броненосец и совершить правосудие, или «Манджур» отправится в обратный путь с известиями об этом возмутительном случае.
– Но провианта…
– Не хватит на всю команду, – прервал Колчак. – Знаю. Поэтому мы останемся здесь.
Геолог решил, что двух баулов, пожалуй, будет маловато. Следовало стряхнуть в пустой ящик все, что еще оставалось на борту из экспедиционных принадлежностей. И взвалить кому-нибудь на плечи, потому что перетащить такую гору багажа за пару десятков верст самому будет определенно не под силу.
– Но почему не отправить «Манджур» за подмогой сразу? – решился спросить он. – Две недели на плавание в одну сторону… месяца через полтора он вернется, а с ним и…
– И с ним – кто? – Колчак безрадостно усмехнулся. – Вы, молодой человек, совершенно в морских делах несведущи. «Манджуру» просто некого с собой приводить. Нет в составе Тихоокеанской эскадры корабля,
– Справиться с чем?! – возопил совершенно запутавшийся Мушкетов.
– С задачей экспедиции, – жестко ответил капитан. – Найти новые земли. Обследовать. И закрепить за Российской империей. Невзирая на любое противодействие.
Геолог уставился на него, как на буйнопомешанного: с недоумением и опаской.
– Вы сами говорите, что у нас нет никакой возможности это сделать!
– Ну и что? – Колчак, в свою очередь, удивился непритворно. – Si c’est possible, c’est fait; impossible cela se fera.
– Не знаю, позавидовать ли вашей уверенности, – сдался Мушкетов. – Но не говорите, что для этого надо высадить половину команды на берег!
– Часть команды придется высаживать в любом случае. Провизия, – практично напомнил Колчак. – Если «Манджур» еще несколько дней продрейфует у берега, то на обратный путь ее на всех не хватит, как вы помните. И чем больше матросов останется, тем выше наши шансы уцелеть и тем дольше корабль сможет оказывать оставшимся поддержку.
– Какую? – уныло осведомился молодой человек, мысленно уже переживший несколько месяцев в лагере на необитаемом берегу.
– Огневую, – отрубил капитан. – Так что извольте взять себя в руки и подумать, чем вы можете быть полезны нашей экспедиции.
– Я геолог, – ответил Мушкетов. – Я могу найти рудную жилу, провести съемку местности и сделать каменный топор своими руками. Если вы ждете от меня чего-то еще, то будете разочарованы.
– В таком случае хотя бы не путайтесь под ногами, – холодно ответил Колчак.
Внизу послышался шум. Геолог опустил взгляд: под скалой топтался запыхавшийся матрос. Вскарабкаться наверх он не мог: на крошечной площадке ему не хватило бы места.
– Там! – выдохнул матрос, размахивая руками. – Там, за скалами! На берегу!
– Пойдемте, господин ученый. – Колчак с легкой насмешкой на губах уступил Мушкетову дорогу. – Посмотрим, что там вынес прилив.
Разумеется, не прилив: волны, поднятые титаническим штормом, обрушились на скалы, вынося плавник, водоросли и морских обитателей. Водоросли, несмотря на холод, начинали подгнивать. Обитатели моря, выброшенные из привычной среды, – тоже.
А когда такой обитатель превосходит размерами шлюпку, смердеть от него начинает просто невыносимо.
– Это не ящер, – без нужды отметил очевидное Колчак, стараясь дышать через рот.
Молодой геолог кивнул.
– Сколько в ней будет? – попробовал прикинуть он. – Аршин десять?
– Двенадцать, – поправил Колчак. – Развивайте глазомер. Но до чего несуразная рыбина…
Про себя Мушкетов решил, что «несуразная» – слишком мягкое слово. Тушу словно слепили наскоро из двух половин, причем голова решительно превосходила габаритами туловище. Огромные жаберные крышки топорщились, белесый глаз величиной с тарелку слепо таращился в небо. Покрытый полупрозрачной чешуей хвост уходил в воду.