Найденыш
Шрифт:
– Я слушаю вас, матушка.
Отложив рукоделие, на котором не добавилось ни единого стежка, Оливетт встала со своего места.
– Вы меня не проведете, Филипп. Я все прекрасно понимаю. Вы насторожены, словно ожидаете от меня какого-то подвоха. От меня! Помилуйте, Филипп, неужели я могу причинить вам боль? Будьте уверены, вам не грозит никакая опасность, пока я рядом, - тут королева подошла к нему сбоку и присела на ручку его кресла, - я положу все силы, чтобы защитить вас.
– От чего?
– хмыкнул Филипп.
–
– она дотронулась до его плеча, плавно и осторожно, - и прошу вас, Филипп, оставьте матушку.
Наклонив к нему голову, Оливетт улыбнулась:
– По-вашему, королева должна быть такой же мрачной, злой и жестокой, как и ее муж?
Принц слегка оторопел от подобной характеристики.
– Это совсем необязательно, - отозвался он чуть погодя, - тем более, что вы совершенно не походите на моего отца, матушка.
– Это не ответ, - королева постепенно завоевывая позиции, потрепала его по волосам.
Филипп снес это терпеливо, хотя не испытывал никакого удовольствия от подобного жеста. Он вовсе не нуждался в том, чтобы его гладили по голове, как несмышленыша.
– Я хотела бы услышать ваше мнение обо мне, Филипп,
– И зачем вам это, матушка?
– Затем, что мы живем рядом и должны знать друг о друге больше, чем знали до сих пор. Посудите сами, Филипп, мы живем, как чужие. Так нельзя, ведь мы - одна семья, а семьи должны быть дружными. Поэтому, я считаю, что нас может спасти только полная откровенность.
– От чего спасти?
– От отчуждения. Итак, вы готовы?
– Это занятно.
Некоторое время Оливетт смотрела ему в лицо, ожидая продолжения, а потом сказала:
– Что ж, я начну первая. Филипп, я думаю, вы влюблены, - и она рассмеялась легким, мелодичным смехом.
Принц с удивлением приподнял брови:
– В самом деле?
– Да-да, не спорьте, я вижу. Ничто не сможет обмануть глаза женщины. Мы обладаем интуицией, больше чувствуем, чем думаем. Но наши чувства безошибочны.
– Да ну?
– он фыркнул, - все это я уже слышал много раз. Почти столько же, сколько видел ошибок вашей хваленой интуиции.
– Но до сих пор это не относилось ко мне.
– Это верно.
– Между прочим, я даже догадываюсь, в кого вы влюблены.
– Будет интересно это услышать, - съязвил Филипп, - ну-ка, скажите мне новость, матушка. Я заинтригован.
– Ох, Филипп, Филипп, - Оливетт вновь рассмеялась, коснувшись ладонью его щеки, - вы прячете свою робость и нерешительность за сарказмом, а это не всегда срабатывает. Так нельзя. Поймите, любовь не признает пассивности. С вашей стороны требуется лишь ма-аленькое усилие - и победа за вами. Да, кстати, могу добавить, - тут королева приблизила свои губы к его уху и прошептала:
– Предмет вашей страсти к вам благосклонен.
– Да? Кто именно?
– осведомился принц, слегка отстраняясь.
–
– Женщины не умеют ждать, - сказал Филипп, начиная жалеть о своем приходе.
И зачем он вообще согласился на это? Эта женщина находится в плену собственных заблуждений, уверена в них столь глубоко, что уже не отличает действительность от своих фантазий. Очень скоро она поставит его перед выбором: поддержать их или развеять в прах, Филиппа оба варианта совсем не привлекали.
– Многие, - согласилась Оливетт с его утверждением, - но не все. Вы судите о тех, которых знаете. Меня вы не знаете, Во всяком случае, пока.
"И не хочу знать", - добавил он мысленно.
Помолчав, она оглядела его еще раз, более внимательно, с ног до головы, не упуская ни малейшей детали.
– Вы совсем не похожи на короля, Филипп. Ни единой черточкой. Наверное, в вас очень сильны материнские корни. Она ведь была доброй и покладистой, как я слышала.
– Вы правильно слышали, - сухо сказал принц.
– И волосы у вас мягкие, словно шелк, - Оливетт провела рукой по его волосам, будто проверяя этот факт, - мягкость волос говорит о мягкости характера.
– Неужели? Не в моем случае.
– Не в вашем, - кивнула королева и рассмеялась, - вы спрятали его в броню, Филипп. И в этой броне очень мало уязвимых мест. Вы хотите, чтобы вас считали жестким, в чем-то даже жестоким. Но почему вы думаете, что мягкость - это недостаток?
– Мягкость - это слабость. Но вы напрасно столь уверены в том, что я что-то прячу, матушка.
– Вы делали это слишком долго, так, что успели свыкнуться, врасти и привыкнуть. Но неужели вам не хочется иногда сбросить маску? Попробуйте.
Филипп покрепче сжал зубы. Этот странный разговор одновременно раздражал и беспокоил его не на шутку.
– Сбросьте маску, Филипп. Хоть раз скажите то, что хотите сказать на самом деле. Сделайте это. Сделайте это сейчас.
– Вы уверены, что хотите этого?
– спросил он сквозь зубы.
– О да, - Оливетт прерывисто вздохнула, - я уверена. Я готова к этому. Я готова ко всему.
– Хорошо, раз вы так просите. Но не говорите потом, что вас не предупреждали, - принц поднялся со своего места, - на самом деле, мне хочется уйти отсюда немедленно. И я так и сделаю, когда скажу то, что вы хотели, ваше величество. Я не хочу знать, что вы вбили себе в голову, но по-моему, вы просто сошли с ума. То, что вы себе вообразили - этого нет. И лучше вам понять это поскорее, пока не стало хуже. Это именно то, что я хочу сказать на самом деле. А теперь прощайте, - и Филипп направился к двери.