Найдется все
Шрифт:
— Сняли бы вы рубашку… для начала, уважаемый клиент, — не то с сочувствием, не то с насмешкой обратился к Попришкину Илья Минин. Сам-то он оделся более подобающе для местного климата. Холщовые штаны и такая же рубашка с короткими рукавами — оба цвета хоть не белого, но светло-бежевого. А на голове пробковый шлем в незабвенном стиле «белая господина». Из-за этого, последнего Валера немного беспокоился за сотрудника фонда Стофеля. Чего доброго, вызовет у местного населения нежелательные ассоциации.
Но Минин, похоже, дело свое знал крепко. Представлял себе,
Что до Попришкина, то рубаху свою он хоть и расстегнул, следуя доброму совету, но снимать не решился. Постеснялся. Все-таки телосложением на Шварценеггера отнюдь не походил. Да и бледноват был. Загар-то, оставшийся со времен последнего отпуска, давно успел сойти.
— Да полноте, — это окликнула Валеру Илона Макси, обходя его и спускаясь по маленькому трапу, — это же Африка, детка. Здесь стесняться во-первых, не в традициях, а во-вторых, некого. Местные, чай, тоже не Тарзаны и не Тайсоны.
Неужели мысли его угадала, удивился Попришкин. Хотя удивляться было нечему: поведением своим он выдал себя с головой.
На самой Макси, к слову сказать, была холщовая рубашка — такая же, как у Ильи Минина. Но вот вместо штанов шорты. Хоть и не сказать, что короткие, ну так и ногами ее природа явно не обидела. Валера Попришкин просто-таки рефлекторно покосился на эти ноги, в ответ услышав от их хозяйки пренебрежительное хмыканье.
Шлем Илоне Макси заменило что-то вроде белого полотенца, обмотанного вокруг верхней части головы так, чтобы полностью скрывать волосы. Про себя Валера еще предположил, что с рыжим цветом волос у зизов тоже может быть связана какая-нибудь легенда. Какое-нибудь суеверие или предрассудок.
Когда Попришкин снял-таки рубашку и привязал рукавами у пояса, это и впрямь ему помогло. Дышать стало легче… правда, вскоре еще возникло желание избавиться от джинсов. Ну или хотя бы расстегнуть их. Но Валера пока не поддавался. Предпочел отвлечь себя чем-нибудь. И для начала хотя бы осмотреться.
Вертолет приземлился посреди саваны, рядом с небольшой пальмовой рощей. С одной стороны темно-зеленой полосой маячили джунгли. А впереди, за небольшой речкой, виднелась… виднелся… На высокое звание города оно не тянуло, но и для деревни было явно великовато. На ум Попришкину еще пришло слово «райцентр». Огромное скопище хижин, лачуг, хибарок, построенных до того тесно, что казалось, они налезают одна на другую.
Над селением зизов поднимались белые столбы дыма от костров.
Сразу за висячим мостом, пересекавшим речку, навстречу трем чужакам выскочила целая стая детишек. Разного роста и возраста. Одни без одежды вовсе, другие в чем-то вроде маленьких набедренных повязок, третьи в почти нормальной одежде… вернее, надевши лишь отдельные ее предметы вроде коротеньких штанишек. Общей у этого сборища мелюзги была только худоба — правда, не столь жуткая, как порой показывают в репортажах о последствиях голода. Ну и слова, которыми они встречали гостей.
«Кула! Кула!» — вопил тонкоголосый хор. Как успел узнать Валера Попришкин, «кула» на местном наречии означало «еда» или
«Нзури увиндаджи», робко произнесенное Попришкиным, чернокожую детвору не впечатлило. Не факт, что они это приветствие хотя бы услышали за собственными криками. Зато проняло другое. Как по волшебству рядом с Валерой и двумя сотрудниками фонда Стофеля появились двое из команды «солдат будущего», вызволявшей Попришкина из лап ОМОНа. «Солдаты будущего» вскинули свои не то винтовки, не то автоматы причудливо-фантастического вида. И чернокожая детвора мигом бросилась врассыпную. Очевидно, страх перед вооруженным человеком здесь прививали на генетическом уровне.
Мгновение — и путь в селение был свободен.
— Как-то здесь… прилично что ли, — обратился к спутникам Попришкин, поворачиваясь то туда, то сюда и поглядывая по сторонам.
Действительно, особого, какого-то бросающегося в глаза убожества он не заметил. Жилища у зизов, конечно, были самые примитивные. Выстроенные или можно сказать слепленные на скорую руку. Но и только-то. Во всяком случае, гигантской, гниющей в жаре помойкой селение точно не выглядело. И аборигены — хоть и не были они одеты по моде, вообще едва были одеты, однако и на живые скелеты не походили.
Однако сотрудники фонда по-своему истолковали слова своего клиента.
— А вы чего ждали? — Илона Макси вообще позволила себе что-то вроде остроты, — увидеть чего-то вроде сцен из фильма «Люблю маленьких овечек»? Ну, за который культовый режиссер чешско-китайского происхождения, «король арт-хауса» Чан Стребухой получил в том году пальмовую ветвь Каннского фестиваля?
Названный фильм Попришкин не смотрел. И потому, что ответить на реплику Макси, не знал.
Потом в поле его зрения попал один из аборигенов. Раз за разом тот подпрыгивал на месте, судорожно протягивая руки к небу.
— Бедный темный невежественный дикарь, — снова не удержался от комментария Валера, шепотом обращаясь к сотрудникам фонда, — дождь что ли пытается вызвать? Тоже от жары страдает.
— От жары — вряд ли, — отмахнулся Илья Минин, — скорее всего, сеть мобильной связи пытается поймать. В резервации с этим плохо.
И действительно: присмотревшись к незадачливому зизу, Попришкин заметил в его правой руке небольшой прямоугольный предмет, поблескивавший на солнце. Чем-то иным, кроме как мобильным телефоном, он едва ли мог быть.
— Кстати о вызове дождя, — молвила вполголоса Илона Макси, — вам, дорогой клиент, тоже предстоит поучаствовать в этом ритуале. Выглядит он, кстати, похоже. И называется «Курука».
— Но это в последнюю очередь, — добавил Минин, — третьим пунктом. А прежде нужно пройти первые два этапа испытания.
— И в чем они заключаются? — не без опаски осведомился Валера.
— Сперва вам нужно будет погрузиться под воду легендарного озера Хато, — отвечала Илона Макси, — и продержаться там не меньше шестидесяти ударов сердца. Да, претворяя ваш вопрос, без акваланга…