Найди это
Шрифт:
Я сделала, как он сказал, и смогла произнести только:
— Извини.
Я испытывала много эмоций, но больше всего мне было жаль.
— Ох, принцесса. Не надо. Тебе никогда не нужно чувствовать себя виноватой передо мной.
Я заметила, как подпрыгнула моя грудь, а потом поняла, что плачу.
— Ты в порядке. — Его голос был глубоким и успокаивающим, и он притянул меня к себе. В этом не было смысла, но я зарылась лицом в его плечо, так было легче дышать.
— Я не знаю, с чего начать. Я не так хорош в выборе слов. Я человек зрения. Я знаю, что вижу, и я знаю, что ты не скучаешь по
Я оттолкнулась, вытерла влажные щеки и сказала:
— Я думала, ты и будешь этим человеком. Думала, быть с тобой, и значит помощь — но, ох, Господи, болит еще сильнее. — Я села на колени и согнулась, будто делая из себя самую маленькую возможную цель, чтобы меня не нашла боль. — Когда я с тобой, я осознаю, что я упускаю.
— Разве это не должно сделать тебя счастливой? То, что со мной ты чувствуешь себя лучше?
— Это делает меня счастливой. Когда не делает меня грустной. Я не знаю, как найти баланс между этими двумя эмоциями.
Его руки скользнули по моей спине, а затем он поднял меня, заставляя раскрыться. Он положил руку на мою щеку и его большой палец коснулся моей верхней губы.
— Не так, как ты пыталась сегодня. Это не помогает найти баланс, только использует впустую весы. Я однажды сделал то же самое в отпуске. Вернулся к той жизни, пытался с помощью выпивки избавиться от того, что видел в пустыне. Легче было столкнуться с этим лицом к лицу, когда я был пьян, но вдвойне сложнее видеть, когда был трезв.
— Господи, я ужасная. Раздула из мухи слона, когда ты видел намного хуже.
— Перестань. — Он придвинул мое лицо. — Не делай этого. Твои родители отнеслись несерьезно к тому, что случилось с тобой, но в этом не было ничего несерьезного. Я записался в армию. Это мой выбор.
— Так как ты справился с этим?
Он улыбнулся.
— Методом проб и ошибок. — Его взгляд переместился на мои губы. — И я уверен, что всегда есть другой способ, который я хочу больше. Просто останься со мной. Мы сразимся вместе, хорошо? Скажи, что останешься со мной.
Я сглотнула, надеясь, что этого было достаточно.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Если ты мне кое-что расскажешь?
— Все, что угодно.
— Голосовые сообщения, — начала я и он мгновенно напрягся. — Это не... тот, кто-то ждет тебя дома? Девушка?
— Ох, Господи. Нет, Келси. Нет никого, кроме тебя. Я клянусь.
Я кивнула.
— Хорошо. —
Он притянул меня на свои колени. И в этот раз, по крайней мере, не было больно.
Мы провели еще несколько дней в Чинкве — Терре, выгуливая наши проблемы по тропинкам и прибрежным утесам. Никакого магического решения проблемы не было. Я плохо спала, и он тоже. Мы вернулись к тем отношениям, которые были во Флоренции, находя убежище только в простых прикосновениях.
Джексон решил, что нам нужна была смена обстановки, чтобы встряхнуться, поэтому мы поехали в Рим.
Насколько это безумно? Нужно что-то другое, так отправляйся во вместилище, пожалуй, самой могущественной древней цивилизации. Ну и что. В первый раз мы вели себя как туристы, и мне даже было все равно.
Легко было претворяться при свете дня. Мы оба были в этом хороши.
Мы взяли пешую экскурсию в город, увидели Колизей, Римский форум и театр Марцелла. Рим был городом, который я подробно изучала в классе по истории театра, поэтому стала ходячей страницей википедии, когда рассказывала Ханту, как работал Колизей, и как еще развлекались римляне.
— Тактический морской бой, — сказала я. — Они и правда заполняли всю арену водой и наблюдали, как два корабля, полные людей, сражаются, пока один не потонет.
— Звучит потрясающе.
— Черт, да, так и есть. Кроме, знаешь ли, от сотни до тысячи человек, которые, возможно, умерли.
— Точно, конечно, — сказал он, посмеиваясь. — Знаешь, кажется, тебе действительно это нравится.
— Рим? Не думаю, что есть хоть кто-то в мире, кому хоть немного не нравится это. Спасибо Расселу Кроу.
— Нет, я имею в виду историю. Ты могла бы учителем.
Я приподняла бровь.
— Я? Эм, я, возможно, обматерила бы ученика в первый же день.
Я подумала о том дне в Будапеште с маленьким художником. Было захватывающе помогать ему, но мне, также, хотелось ударить того задиру в солнечное сплетение.
— Нет, не обматерила бы. Ты была бы великолепной. И все твои ученики слушали бы тебя, потому что ты красивая.
— Да, вот что признает меня годной быть учителем. Сиськи.
Он пожал плечами.
— Для меня этого было достаточно, когда я был в старшей школе.
Я покачала головой и сменила тему:
— Я знаю, ты сказал мне, что тебя никто не ждет домой. Это значит ты до сих пор в армии?
— Больше нет.
Я дотронулась до его плеча, на котором, как я знала, был тонкий шрам, задаваясь вопросом, имеет ли он к этому какое — либо отношение.
— И у тебя нет никаких причин, чтобы вернуться?
— Я же сказал, Келси. — Он прижался лбом к моему. — Я весь твой.
В ту ночь он намеревался доказать это. Медленно, будто мы начинали все с начала.
Он целовал меня, пока не осталось ни одной тропинки боли от его прикосновений, пока я не могла вспомнить любых других губ, кроме его.
Он нашел каждую чувствительную точку, что заставило пальцы на моих ногах подворачиваться, а глаза закатываться. Он знал, что заставляло меня задерживать дыхание, и что заставляло выкрикивать его имя.
Он особенно наслаждался этим исследованием.
Он исследовал мое тело, будто был самым первым, и во многих отношениях мне тоже так казалось.