Найди меня, любимый
Шрифт:
Как будто здесь не я, Джордж Хагрэйвс, а пустое место! Бедные мои родные! Как тяжело им придется!
Валентин засмеялся:
— Из-за твоей смерти, как я понимаю?
— Нет, из-за бесчестья. Представляешь, коротышка бросил вызов многоголовому, многоногому, многорукому придворному дракону! Дабы защитить свою королеву! И… — Хагрэйвс опустил руку, — бесславно погиб, запутавшись в ногах дракона.
— Знаешь, Джордж, — протянул третий кавалер, по имени Томас Сэндрик, — мне здорово не хватало твоих баек. Ремесло адвоката не для тебя. Тебе бы стать придворным шутом, вот это была бы карьера. Вот
— Ну что же, мой пока еще не покойный друг, мне жаль, что ты не доживешь до того дня, когда мне пожалуют рыцарство, — с угрозой в голосе произнес Джордж.
— Да что ты? А как же уверения в искренней дружбе и обещание назвать одного из своих медвежат моим именем? — Томас скривился.
— Скорее всего я натравлю на тебя самого зубастого из них, — пробурчал Джордж.
— Однако я сильно сомневаюсь, что Уолсинхэм забавлял королеву, чтобы заслужить ее милость и получить рыцарство, — проговорил Томас Сэндрик, заметив Уолсинхэма. Том, чем-то встревоженный, прошел мимо них. — Теперь он не просто Фрэнсис, а сэр Фрэнсис.
Министр Елизаветы получил рыцарство всего год назад.
— Мне такое не по душе, — сказал Джордж. — Те, кто становится приближенным королевы, теряют способность улыбаться. Лишите человека чувства юмора, и что от него останется? Эй, видели ли вы когда-нибудь такого страдальца?! — И Джордж кивнул, на Уильяма Сесила. Советник королевы выглядел очень уставшим.
— Это подагра, — вынес приговор Томас. — Здорово его скрутило. В последнее время с ним стало трудно общаться: и слушать невозможно, а уж тем более говорить о чем-то важном.
— Ты прав, — согласился Джордж и вдруг закричал: — Эй, смотрите! Я же говорил, что королевский двор скоро превратится в балаган.
А сцена и впрямь стоила того, чтобы ее увидеть. Элегантно одетый джентльмен, стараясь завладеть вниманием королевы, споткнулся об одну из шелковых подушек у ее ног, перевернулся через голову и растянулся на полу. Он покраснел, как вареный рак, и затем быстро вскочил на ноги, стараясь при этом выглядеть достойно.
— Какой неудобный способ находят некоторые, чтобы продемонстрировать свое нижайшее почтение, — сказал Джордж.
Валентин смотрел на приятеля с любопытством.
— Вижу, жизнь при дворе здорово повлияла на твой характер. Ты стал прямо рубаха-парень.
— Эх, Валентин, — вздохнул Джордж, — хотел бы я, чтобы и ты побольше времени проводил на суше. Нигде не бывает так весело, как в твоем обществе. Я, конечно, понимаю, у тебя собственный корабль, дом у черта на куличках… В Лондоне ты скоро совсем перестанешь появляться. Черт побери, я сначала тебя даже не узнал!
— Прости, Джордж.
— Я знаю, заставить тебя смеяться от души не так просто. На тебе я оттачиваю свое остроумие, — сказал Джордж. — Думаю, что суровость у вас — черта фамильная. Твой брат Бэзил тоже не был весельчаком.
— Нет, не был, — ответил Валентин. — Хотя нельзя сказать, что он не понимал шуток.
— Да, конечно. Самую веселую шутку с ним сыграла Елизавета. Представляю, как Бэзил хохотал, когда садился на «Арион». До сих пор,
«За такие слова и в Тауэр можно угодить, — подумал Сэндрик. — Эх, кто меня только за язык тянет».
— Хотел бы я, чтобы Бэзил сейчас был здесь, с нами. — Валентин сделал вид, что не заметил оплошности Джорджа.
— Сколько лет назад это случилось? — спросил сэр Чарльз, четвертый и самый старший из компании, давний друг братьев Уайтлоу.
— Семь лет назад, сэр. Ровно семь лет назад Бэзил поднялся на борт «Ариона».
— Не верится, неужели семь лет прошло?
— Да, — ответил Валентин.
— Не может быть, — покачал головой сэр Чарльз. — Кажется, еще вчера я обедал с Бэзилом и Элспет в Уайтсвуде. Я и сейчас там бываю, но все это уже совсем не то, когда нет Бэзила. Я, конечно, не dиню леди Элспет за то, что она вышла замуж второй раз…
— Ну вышла Элспет второй раз замуж. Ну и что? Ее сын как был, так и остался Уайтлоу. Уайтсвуд унаследует он, а не муж Элспет.
— И все же я не очень понимаю.
— Чего вы не понимаете, сэр Чарльз?
— Не понимаю, зачем Бэзил вообще отправился в Вест-Индию. Он не говорил вам?
— Нет, не говорил.
— Странно. Впрочем, странно и то, что на борту не было вас. Вы ведь часто плавали с Кристианом?
— Я не мог поехать, потому что у меня был уговор с Дрейком. Если бы не это, я непременно был бы на «Арионе».
— Я, конечно, плохо знаю Кристиана, но не мог ведь он решиться кого-нибудь ограбить, если у него на борту были женщина и ребенок, — задумчиво произнес сэр Чарльз.
— Он никогда бы этого не сделал.
— Вы уверены?
— Уверен. Вы сами не верите в свои предположения. «Арион» плыл как мирное судно. Он не имел права ни на кого нападать. И его испанцы должны были пропустить.
— Боже! Так вы ничего не знаете?! — удивился Джордж. — Вот что значит годами не появляться при дворе! Вашему «Ариону» здесь все косточки перемыли. Испанский посол заявил Елизавете, что ее так называемый мирный корабль напал (вы только подумайте, какая возмутительная ложь!), напал на целый испанский флот! Представляете? Один корабль — на целый флот! Они, испанцы, пытались уклониться от боя. Не могли же они воевать с мирным судном. Но… Обратите внимание. Но — вынуждены были открыть огонь. Да, видимо, Джеффри немало крови попортил всем этим благородным донам, если даже испанский посол врет как… как… сивый мерин. И мы все совершенно спокойно принимаем эту ложь.
— Я слышал об этих глупых предположениях, но не думал, что это заявление испанского посла. Однако если бы на Джеффри напала даже целая флотилия, он бы дрался.
Сэр Чарльз смотрел на юношу с жалостью.
— Эх, молодая горячая кровь. В бой — и не важно, сколько врагов. Все это слишком наивно. Что же случилось на самом деле, никто не знает.
— Я узнаю. Я добуду правду. Я должен сделать это для Бэзила и для Джеффри, — тихо сказал Валентин.
— Где это вы нашли себе такого слугу, Валентин? — резко изменил тему разговора сэр Чарльз. — В его присутствии мне становится как-то не по себе. Готов биться об заклад с самим Робертоном, что он один из евнухов восточного гарема.