Найди меня, мама
Шрифт:
— Не спишь еще? — дверь скрипнула, и на пороге нарисовался… Роман. В первую секунду, услышав голос, подумала на Сергея и обрадовалась позднему визиту. Мне понравилось чувствовать на себе его заботу и страх за себя. Но я обманулась. У Сергея оказались дела важнее, чем его создающая проблемы помощница. — Можно к тебе?
Скривившись от боли в затекшей шее, разглядывала позднего визитера. Сама бы не рискнула пойти к нему. Но вопреки поговорке, гора пришла к Магомету.
— Проходи.
Хотела спросить за симпатичную медсестру, но осеклась, разглядев мужчину поближе. Роману изрядно досталось. Он бледно улыбнулся бескровными губами, словно догадался, о чем я умолчала. От посторонних взглядов и ушей прикрыл дверь и устроился на моей кровати с другой стороны. Подобрала ноги и старалась не пялиться на него, осунувшегося с синяками под глазами от кровопотери. Темный халат и шоколадная шелковая пижама лишь подчеркивают бледность лица.
— Как себя чувствуешь? — он осмотрел палату, меня и снова палату.
Всегда такой уверенный в себе, сейчас Роман заметно нервничал. Старательно отводил взгляд, точно чувствовал вину за собой.
— Терпимо. Жить буду, — успокоила мужчину. — А ты как? До свадьбы заживет?
— Свадьба! — он вскинул удивленно брови. — Скажешь тоже! Где я и где свадьба? Э-э-э нет, это не обо мне. Туда меня больше не заманишь. А рана уже зажила, — он осторожно потер плечо. — Я в больнице остался только из-за тебя.
Наши взгляды встретились: мой недоумевающий и его усталый. Роман изучал меня минут пять и прояснил свое решение:
— Нападение Беллы — это только моя вина. Я упустил ее. Не предал значения ее угрозам. Макс меня предупреждал. Серега тоже. Но… она так похожа на Юльку, когда молчит, — он тяжело выдохнул, потер ладонями лицо. — Прости, если сможешь.
Я молчала, не зная, что ему ответить. В моем теперешнем состоянии не о прощении говорить. Точно не сейчас. Мне вспоминать прошлую ночь совсем не хотелось. Покаяние Романа помогало чуть. Никогда не понимала этого в людях. Видеть, что человек сходит с ума, становясь все более неадекватным и опасным, и оставаться равнодушным, дожидаясь, пока гром не грянет.
— Ладно. Я понял, — Роман не стал настаивать.
Он еще минуту молчал, точно хотел что-то сказать и не решался. А мне подумалось, что сейчас самый благоприятный момент расспросить его о ребенке. Он вымотан, чувствует вину за чудом не убившую меня Изабеллу. Сейчас из него можно веревки вить. Но я почему-то молчу. Мысли в голове путаются, и не получается сформулировать четкий вопрос. Может в этом виновата лошадиная доза успокоительного. Сама не понимаю, почему не могу собраться с силами и спросить его.
— Серега мне все рассказал, — Роман начал сам. — Что ж… ожидаемо…
У меня в голове мелькнула сотня
Почему? Что на него нашло? В этот момент все это было не важно. Я хотела ответов и разобраться. Сейчас я получу и то, и другое.
— О чем рассказал? — не поняла я. — Это касается меня?
— Обо всем рассказал. У нас с братом секретов нет. У него от меня точно, — уверенно, даже самоуверенно заявил Шалый.
— А у тебя от него? Он тоже уверен, что у брата от него секретов нет? — по его молчанию поняла, что попала в точку. — Молчишь? Значит он заблуждается на твой счет, — сделала вывод.
— В корень зришь, помощница, — похвалил меня брюнет. Я снова поймала на себе его долгий взгляд. — Все-таки пришла. Одумалась. Лучше поздно, чем никогда. Хотя чего поздно-то. В самый раз.
Последнее сказанное казалось совсем непонятным и требовало объяснения, учитывая, что приперся ко мне он сам. Может на него так странно действуют лекарства, или его в крематории приложило головой? С чего бы этот приступ откровения?
— Мы с Сергеем ждали тебя, чтобы поговорить. Без него как-то… — я нерешительно замялась, — неправильно. Он должен все услышать от тебя. Сам… И больше не считать меня лгуньей.
— Нужно, — не стал спорить Роман, — но уж как есть, — откинувшись на подушку, он сложил руки на груди.
Выглядел мужчина впечатляюще, хозяином положения, несмотря на бледность и слегка потрепанный вид. Под дорогим шелком халата обрисовывались приличные бицепсы. Даже в такой ситуации пытался соблазнять и доминировать. Он ждал моих вопросов, не собираясь говорить сам, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Не знаю, с чего начать. В голове каша. Мысли все в кучу, — пожаловалась ему, нервно натягивая одеяло до подбородка.
— Начни, как говорят, сначала, — он невесело усмехнулся, сказав банальщину. — Давай, Даша Александровна, на сегодня я твой.
Мы обменялись взглядами. Обняла себя под одеялом руками и начала:
— Пятнадцать лет назад я родила мальчиков-двойняшек. Один из мальчиков умер… Так я считала все эти годы. Акушерка, принимавшая роды, два месяца назад нашла меня и призналась, что малыша подменили, продали другой матери, потерявшей своего. Она уверяла, что мой сын жив и воспитывается в вашей семье, семье Шалых. На тот момент, когда я была в роддоме, рожали обе Юлии Шалые. Кому именно отдали моего сына, она не знает или не помнит, — я на секунду замолчала, облизнула пересохшие губы.