Найди меня, мой принц
Шрифт:
— Это кто?!! — вырывается у меня шокированное.
— Мышка, — тихо ржёт Кор.
— Скорее уж заяц, — с возмущением шиплю я, рассматривая миниатюрную фигурку девушки, скрутившейся в клубочек за мешками и преспокойно себе спящей. Откуда она взялась вообще?
— Что случилось? — слышу позади голос Рэна.
— Случилось то, что нам уже никакой караван не нужен, у нас свой есть, — ухахатывается его друг, заслужив угрожающий взгляд нашего деспота тиранистого. — Ты посмотри, Рома у нас мал, да удал. Ещё усы не растут, а женщин полная повозка.
— Я её первый раз вижу, —
— Так в вашей Босварии это в порядке вещей, разве нет? Ты смотри, поласковей будь, — напутствует меня зубоскал.
— Уж как-нибудь разберусь, — огрызаюсь, а девушка, явно разбуженная нашими голосами, вздрагивает испуганно, замирает и осторожно поднимает голову. Девичья хариджи почти полностью закрывает лицо, зато глазищи, бледно-серые, почти невозможные в своей огромности и прозрачности не рассмотреть нереально. — Ты кто такая?
Она с минуту смотрит на нас непонимающе, сонная и сбитая с толку, её взгляд застывает на мне, в прозрачной глубине глаз появляется тень узнавания, а потом это чудо незнакомое бросается мне в ноги.
— Хали, простите, ничтожную. Я буду всё, что угодно делать, только не прогоняйте. Возьмите меня с собой.
— Куда? — ошарашенно интересуюсь, пытаясь отодрать от своих коленей обнимающие руки, под потешающимся взглядом Кора и нахмуренном Рэна.
— В Обитель Праматери, — шепчет девушка, заглядывая в мои глаза с мольбой.
У нашего зайца обнаружилось красивое имя Наиле. Когда её удалось оторвать от моих ног, с чем кстати смогла справиться только Гапка, тоже явившаяся посмотреть, что за мыши у нас водятся, девчонка далеко не сразу сумела объяснить нам, откуда она взялась в повозке. Поначалу вовсе тряслась, как осиновый лист, и шарахалась, каждый раз, когда рядом оказывался кто-то из мужчин. Ну кроме меня, конечно. Я для неё, видимо, была достаточно нестрашным хали, вот она и жалась почему-то ко мне, как банный лист. На Мэл косилась с ужасом и восхищением одновременно, что ту откровенно забавляло. В Гапке явно признала авторитет. И как-то так получилось, что весь наш короткий привал для меня прошёл за попытками выяснить у Мышки, как её обозвал в самом начале Кор, хоть что-то.
Удалось узнать, что она из тех бедных девушек, которых яншары вызволили вчера из рабства. Но стоило мне спросить, почему она убежала, бедняжка впадала в настоящую панику. Пришлось оставить её в покое и препоручить Гапке, готовой накормить ещё одну бедную деточку. А я занялась лошадьми. Убрала пустые торбы, проверила упряжь, подковы.
И только когда Рэн командует отправление, я вспоминаю, что сама не поела. Желудок тут же громко принимается урчать, но задерживать всю компанию из-за своей забывчивости мне гордость не позволяет. Решив, что попрошу Гапку сделать мне бутербродов и съем их по дороге, я крайне раздражённая и злая на весь мир пропускаю «своих женщин» в повозку и сама поднимаюсь на козлы.
Просить няню ни о чём не приходится. Она сама всё понимает по голодному урчанию моего живота. И сразу же начинает ворчать, что я себя не берегу, что мне есть надо, а не по кустам бегать.
— Рома, давай, я попробую править, а ты позавтракаешь нормально, — трогает меня за плечо Гапка.
— А ты сделай мне бутерброд, который можно одной рукой держать, — улыбаюсь я, отвернувшись от мужчины. — Выедем на дорогу, я и поем.
— Ты не позавтракал? — сердито спрашивает незаметно приблизившийся Рэн.
— Нет, — отвечаю односложно и беру в руки вожжи.
— Он и не поужинал, хали Рэн. Последний раз ел вчера, как мы в Хазру приехали, — тут же сдаёт меня Гапка.
Я не смотрю на мужчину, но его пристальный взгляд ощущаю буквально кожей.
— На вожжи сяду я, — сообщает мне диктатор деспотический непререкаемым тоном.
— В этом нет нужды… — начинаю возражать я, но он уже не слушает, уводя своего жеребца к заднему борту повозки. А спустя пару минут возвращается и мне приходится подвинуться. Вожжи у меня тут же отбирают.
— Хоаль Зарима, покормите вашего упёртого внука, пока он не свалился в голодный обморок, — повернув голову к сердобольной старушке, распоряжается Рэн и трогает фургон с места.
Хочется очень много чего ему сказать, но я благоразумно прикусываю язык.
— Почему ты не сказал, что тебе нужно поесть? — тоном строгого родителя интересуется Рэн, направляя лошадей к дороге.
— Чтобы все меня ждали? — вскидываю я бровь, и криво ухмыляюсь.
— Да. Если надо. Сестре и бабушке ты здоровый нужен, — произносит мужчина. Ясно. Пацану преподают урок. И давят на чувство долга. На меня работает лишь отчасти. Больше вызывает новую порцию раздражения.
— Учту, — замечаю сухо. И тут же удостаиваюсь удивлённого изучающего взгляда. Ну и что тебе не нравится? Я же вежливая. Вежливый, точнее.
Пару минут мужчина молчит, сосредоточенно что-то обдумывая. А мне за это время бабушка успевает сунуть в руки огромный многослойный бутерброд, в который я тут же с удовольствием вгрызаюсь. М-м-м, как же божественно вкусно. У меня поневоле вырывается восторженное мычание. Рэн бросает в мою сторону снисходительный взгляд.
— Когда я был приблизительно в твоём возрасте, то постоянно страшно хотел есть, — замечает он, со смешком. — Мне знакомо, насколько голод делает раздражительным.
К чему это он? Судя по его габаритам, этот мужчина в подростковом возрасте рос как на дрожжах. А ещё ведь и тренировался, наверное. Эта уверенность, сила и хищная грация в каждом движении явно тщательно взращена долгими годами упорного труда над собой. Рэн, на мой вкус, в совершенной физической форме. Не спортсмен. Воин. Оружие на нём точно не для красоты. Хотя красиво, да. Но попытка найти общий язык с парнем в моём исполнении явно хорошая. Придётся идти на контакт, а то даже некрасиво как-то.