Найди меня
Шрифт:
— Щас! Я и спрашивать не собираюсь! Не позволю позорить честь моей семьи! В ЗАГС или за решетку! — разъяренная и подогреваемая выпитым спиртным, Анна Ивановна бросила на ВитькА, молча стоявшего в углу комнаты, такой грозный взгляд, что тот буквально влип в стенку.
Доводить до скандала директору крупного машиностроительного завода не хотелось. С ним была согласна и его жена — завкафедрой психологии местного медицинского университета.
Сложнее было уговорить избалованного отпрыска. Однако угрозы Анны Ивановны относительно тюрьмы
Пышной свадьбы не было. Их тихо расписали, и Ксения, по настоятельному требованию «заботливой» матери, перешла жить в хоромы Парамоновых.
Основное правило благочестивой семьи заключалось в том, чтобы все было шито-крыто. Ксюшу впустили в семью исключительно с этой целью, но вот принимать ее за свою здесь не собирались.
Девушка днями сидела в своей комнате, лишенная внимания мужа и его родителей. Выходила только к столу. Кусок не лез в горло — чувствовала себя здесь настолько чужой, что готова была бежать. Но куда? Родители даже слышать ничего не хотели о том, что ей плохо:
— С жиру бесишься, — ворчала мать, — чего тебе еще надо? Одевают, обувают, кормят. Дом — полная чаша. Терпи. А здесь тебе делать нечего.
И Ксюша терпела. Терпела косые взгляды свекрови, уничижительные, до брезгливости, — свёкра. Но болезненнее всего отзывалось в сердце равнодушие беспутного супруга. Он, казалось, вообще не замечал ее присутствия. Пропадал днями и ночами в ресторанах, барах, кутил с друзьями, не обходилось и без подружек. Но самое страшное — она стала замечать его совершенно пустой взгляд, затуманенный, по всей видимости, наркотиками.
Его пристрастие к наркоте тщательно скрывали. Родители пытались лечить его в анонимном санатории, но он сбежал оттуда через несколько дней и продолжал куролесить.
Ксения была уже на пятом месяце беременности, когда Витёк, вернувшийся с очередного кутежа, вдруг будто впервые заметил ее присутствие в доме. Повалив сопротивляющуюся жену на постель, он грубо изнасиловал ее.
Стоя под душем, Ксюша рыдала от боли и обиды. Не таким она представляла себе тихое семейное счастье. Вот только попала из огня да в полымя.
Ночью проснулась от резкой боли в низу живота. Не хотела никого беспокоить. Тихонько поднялась, пошла в туалет — думала расстройство. С ужасом обнаружила огромное пятно крови на ночнушке. От нового приступа боли, настигшего ее при попытке отыскать в темноте чистое белье, она потеряла сознание и упала прямо на пол. Сколько пролежала так, трудно сказать.
Очнулась в больничной палате. Тронула живот и удивилась — былой упругости и выпуклости словно не бывало. Ныл низ живота, все казалось расплывчатым. В возвращающемся сознании всплыло воспоминание о надругательстве мужа, затем — огромное пятно на ночнушке…
На утреннем обходе врач, осматривая ее, справился о самочувствии и сообщил,
Слезы катились по ее лицу. Она еще не до конца осознавала, были ли это слезы о несостоявшемся материнском счастье. Или же это были слезы облегчения от понимания, что эта утрата сможет избавить ее от уничижительного пребывания в благочестивом семействе.
Она надеялась, что родители не станут препятствовать ее возвращению домой. Ведь отпала необходимость кормить и растить выблядка, как в порыве ярости кричала мать.
Выписывая Ксению из больницы, врач сообщил ей, что последствия перенесенной операции могут быть непредсказуемы. То есть, — сказаться на возможности в будущем забеременеть и выносить ребенка. Об этом пока не думалось.
В тишине своей комнаты Ксюша уже мысленно представляла, как у нее появится малыш или малышка и надеялась, что рождение ребенка изменит отношение Парамоновых к ней.
Мечтала, что с рождением малыша у Виктора проснутся отцовские чувства и появится ответственность за жену и ребенка. Она уже любила этого малыша, разговаривала с ним, нежно поглаживая животик. Она уже чувствовала его шевеления, радостно прислушиваясь к новым ощущениям.
Но сейчас было больно и обидно за свою неудавшуюся жизнь. В этот момент она ненавидела и мужа, и его родителей, и даже свою мать. Главное, чего она еще не осмыслила в полной мере, — весь трагизм возможных последствий произошедшего.
Возвращение Димы оборвало вереницу печальных воспоминаний. Она смахнула набежавшую слезу и улыбнулась ему навстречу. Муж, обнаружив спящую женщину на диване, взглядом спрашивал:
— Это кто и почему?
Ксюша приложила палец к губам, призывая его не тревожить сон расстроенной подруги. Но та уже пошевелилась, открыла глаза и с недоумением разглядывала незнакомца.
Глава 14
— Ну, здравствуйте, милые дамы. А что это у вас такой затрапезный вид? У одной глаза припухли от слез, у другой — еще слеза не просохла. — Голос у Дмитрия был приятный, внушал доверие и спокойствие.
Он представился. Анжела в ответ протянула руку. Ее знобило от пережитого ранее волнения.
Ксюша засуетилась, собирая ужин. Чувствовалось, что взаимоотношения у супругов простые, добрые. У Анжелы заныло сердце, стало жалко себя. Она отказалась от ужина и заторопилась домой.
— Нет, мы вас одну не отпустим. Я страшно проголодался, поэтому сначала отужинаем, а потом мы с Ксюшей отвезем вас домой. Возражения не принимаются. — Анжела улыбнулась, улавливая в этих словах Ксюшины нотки. Эти два человека действительно составляли одно целое, состоящее из двух половинок. Созерцание чужого счастья острее подчеркивало неустроенность ее одинокой жизни.