Найти и обезвредить
Шрифт:
— А зовут-то ее как?
— Кого? — не понравился ей вопрос.
— Ну, красотку из Уманской?
— Ольга, — помолчав, с неохотой назвала вдова.
— А его? — поинтересовался Крикун, хотя знал имя и отчество Кривенко из купчей, показанной Карасем.
— Василь Леонтич.
— Откуда взялись в станице эти кривенки, денисенки? Може, с луны звалылысь? А?
— Кривенко из Ростова приехал. Казав, шо его в Павловскую послал Кубсоюз. А про Денисенко не скажу. Не знаю. По разговору, из Новороссийска. Там его родня.
— Так, — затягиваясь махорочным
Казачка потупилась, помолчала, раздумывая, что ответить на слова, которые задели ее.
— Правду кажут, шо у бабы волосы довги, а ум короткий. Без мужика жить трудно, а Василь показався хороший хозяином, сурьезным мужиком, обзавелся мельницей…
Все это, признавалась она, сбило ее с толку. Да особо она и не допытывалась, кто такой, а сам он о себе рассказывал, что из казаков, был на войне, чин свой не называл, но пострадал из-за него, пришлось помотаться по России. Родня его проживала где-то на Кубани, однако появляться там он опасался. Иногда отлучался в Краснодар, ездил в Ростов. Вот и все, что она о нем знала.
— Не все сказала, — упрекнул ее Крикун. Казачка уставилась на него, насторожилась, не зная, о чем пойдет речь.
— Ну а про его жинку так ничего и не спрашивала?
— Казав, шо не женатый.
— К нему кто-нибудь приходил или так и жил бирюком? — поинтересовался Крикун.
— Как же… Денисенко часто бував, Карась, Сирота, Некоз, Лопата… Приезжали люди из Ростова. Всих не припомню.
— О чем же они толковали?
— Не слухала. Двери закрывалы и допоздна разговор, та в карты за столом, а як с самогоном, то до петухов.
Заполучив все эти сведения, Крикун посветлел лицом. Возвращался в отдел не с пустыми руками. Было над чем поразмыслить. Он не стал вести никакого разговора со станичниками о Кривенко и Денисенко, а поспешил уехать из Павловской, чтобы его меньше там видели. В Краснодаре, прежде чем отправиться на доклад к начальнику отдела, выслушал Гуляева. Найти фотокарточку Мацкова тому пока не удалось, но он познакомился с бывшим офицером, который занимается фотографией. От него Гуляев узнал, что подполковник, а не полковник, Мацков Василий Леонтьевич учился в Екатеринодарском реальном училище, окончил Одесское военное училище, службу начал в империалистическую в чине хорунжего, командовал сотней, участник «ледяного похода».
— Откуда родом? — спросил Крикун.
— Из казаков Стародеревянской.
— Вот там и ищи его карточку.
— Андрей Карпович, найду. Офицер-фотограф сказал, что в Краснодаре проживают какие-то родственники Букретова и его жены. Прямо под боком.
— Надо найти.
— Ищу. У них могут быть фотографии.
— Долго копаешься, — заметил Крикун. — А как зовут твоего Мацкова? — просматривая свои павловские записи, как бы между прочим поинтересовался Крикун.
— Василий Леонтьевич.
Крикун ничем не выдал своего удивления совпадением имени и отчества Мацкова
У Гуляева было еще сообщение из Новороссийского отдела ГПУ от Романцова. Тот прислал личную депешу Крикуну, своего рода отчет, из которого Гуляев мало что понял.
— Ото, давай я разберусь сам, — сказал Крикун.
Романцов, помня напутствие Крикуна, докладывал ему, что переводчик Данассис вскоре после беседы с ним уехал, якобы в Батум к своей дочери, которая перебралась туда на жительство, и больше не появлялся.
— Все разбежались, — проворчал Крикун. — И фотокарточки нема.
Гуляев принял этот упрек на свой счет и взялся за выполнение данного ему поручения с небывалым усердием. Дальнейший поиск фотографии Мацкова привел его к Беловидовой, которая подрабатывала на дому печатанием на машинке. Гуляев воспользовался этим занятием родственницы Букретова, явился к ней для переговоров о печатании деловых бумаг, интересуясь ценой и сроками, а также намекнул, что может заплатить не только деньгами, но и продуктами.
Для того чтобы у Беловидовой не возникло никаких подозрений, он сослался на рекомендации верных людей, давших ей лестный отзыв.
— Немного зная вашего именитого родственника, по-другому я вас и не представлял, Зинаида Никитична, — намекнул Гуляев на Букретова, стараясь расположить ее к себе. — Мне пришлось самую малость служить под его началом, и я даже имел честь сфотографироваться с ним и другими господами. Сожалею, что снимок в этой суматохе где-то затерялся, а я, направляясь к вам, хотел прихватить его с собой, как визитную карточку.
Беловидова согласилась напечатать только за продукты. Она заинтересовалась упомянутой им фотографией, положила перед ним толстый семейный альбом. Вместе перебирали фотографии, вспоминали прошлые годы. Гуляев расспрашивал обо всех, кого видел на фотокарточках, пока Беловидова не указала на адъютанта.
— Василий! — обрадовался Гуляев. Но тут же спохватился, зная, что у Букретова не один был адъютант, да и Беловидова могла заинтересоваться какими-либо подробностями, которые поставят его в затруднительное положение. — Не узнать, — добавил Гуляев.
— Васенька, — подтвердила Беловидова.
Осталось как-то выпросить отложенную им групповую фотографию.
— Эта мне больше всего нравится, — сказал Гуляев, — тут генерал, адъютант и кое-кто из моих однокашников по Одесскому училищу. Подарите, Зинаида Никитична, — умоляюще смотрел он на Беловидову. — У меня ничего не осталось.
— Зачем она вам?
— На память. Я собираю однокашников. Как знать, может, еще встретимся.
— А не боитесь?
— Чего бояться?
— Белого генерала, атамана… Чекистов…