Найти меломана!
Шрифт:
– Степан толковал, что ты продвинутый маг?
Нечаянная оторопь отразилась на лице Меломана. Но он лишь слегка пожал плечами.
– Ну-ну, – как бы поотстал Леха и вроде сменил тему:
– Эх, знать бы как завтра скачки пройдут. Я поставил 10 тысяч на свою вороную. Может, переиграть? – выстрелил вопросом Леха и трезвыми глазами впился в его лицо. Это был явно провокационный вопрос.
– Не уверен – не обгоняй, – бросил Меломан, подходя к роялю.
Вначале руки беззвучно легли на клавиатуру и будто прислушались. И – пошло-поехало. В веселой беззаботной мелодии
Скидывая упорное наваждение, Леха помотал головой.
– А если, – забормотал он, – я поставлю на нее все свои деньги?..
На него во все глаза смотрела Аська, а Гиви поочередно переводил ошарашенный взгляд с одного на другого. Бесполезно – он так ничего и не понял.
Зато днем позже Леха вернулся со скачек по-страшному возбужденный. Его сон-наваждение исполнился один к одному. В тот же восхитительно-шальной вечер Леха взял Меломана под свое крыло. Вчерне родилась и новая развлекательная программа под кодовым названием: «Сыграй мою судьбу…». Меломана все устраивало: отдыхать в клубе будут только ночью и только свои.
Глава VI. В резонанс!
Шанс сам плыл в руки. В тот день он вновь раскрыл старинную книгу в ажурном серебряном окладе – нечаянную спутницу его невольных скитаний. Иллюстрации графика от бога – Гюстава Доре – дышали героикой небес, рассказывая о нашем, о земном.
Два плоских цвета – черный, белый.
А сонм оттенков уже вдыхает жизнь в объемную графику: задышало вдруг жаром роскошное палестинское небо, заструился ласковый ветер, заклубились фантастическими грезами облака…
За почерневшим от времени окладом вдруг сдвинулась темная пластина.
Сломал?! – расстроился он. И осторожно потряс тяжеленной книгой – сквозь тончайшую щель выпал… мини-диск. Обычный, копеечный и, как оказалось чуть позже, – убийственный. Просмотр занял меньше минуты – бомба на Кривошеева, компромат! Страшное откровение дохнуло ему в лицо. Отдельные части мозаики наконец-то сошлись. Уничижительная компра на Кривошеева. В его дорожной сумке. В книге убитого букиниста – ближайшего соседа расстрелянных Павла и Ольги…
Догадка вынырнула поплавком из глубин подсознания: вот он – мотив! Вот он – истинный фигурант зверских убийств: Кривошеев!
И вдруг отпрянул от очевидного – или заказчик?!!!
Пока разум открещивался от невероятности «совпадений», он откинул крышку рояля. А руки, коснувшись клавиш, сами прочли всю историю целиком: вот он – узкий коридор, распахнутая дверь, окно в бирюзовый мир счастья… Мятежные аккорды вдруг разбили тактику метра, буревестником прокричали кварты, ажурная прежде мелодия трещала в лоскуты… Тема счастья захлебывалась. Все зашлось в аритмии страха: треск, звон, ужас… На месте окна – лютый оскал кривого зеркала. Отморозки, ублюдки, шестерки… Исполнители. Старика убивали долго. Уже сцапаны все накопления, уже растоптана уникальная библиотека… Все напрасно. Они тушили сигареты о
Миг – и сердце остановило муки старика. Он ушел в никуда как обиженный школьник, которому не объяснили правила игры. Следом настал черед Ольги и Павла…
Убийственные эффекты крайних регистров он оборвал на полувопле. И – выбежал прочь. В этот момент он ненавидел рояль, его чуть не вывернуло от глумящихся звуков. Он бежал прочь от податливых клавиш, от своего яснослышания, от самого себя.
Одетые в лазурь небеса еще пировали, но запад уже восстал: под багряными знаменами заката сгустились сумерки и тут же пошли в наступление. Палитра битвы окрасила небо в цвета пульсирующей крови. Лишь почтенный Эльбрус взирал на все безмятежным арбитром.
А здесь, на юго-восточном склоне Машука, у алтаря самого Эола, со всех четырех концов света дул отважный восточный ветер. Он играл на стороне солнца. Но сейчас он рвал струны знаменитой Эоловой Арфы, вдохновляя на победу своего крестника. Меломана. К нему на подмогу спешил старик гром с зажигательной красавицей молнией. Напару они гнали с Предгорья свежую дождевую тучу.
Терпение… Терпение, – тихо зашелестели травы.
Он в бессилье рвал губы, сдерживая яростный крик.
Всего неделя… – урезонивала пышная ель . – Твой враг почтит присутствием инаугурацию нового мэра. И – отыграешься…
От бесплодного ожидания его выворачивало как наркомана от ломки. Он катался в траве, пробуя на вкус незнакомое слово «месть»
А сумерки все мерно чавкали минутами и вдруг прослезились робкими каплями дождя.
Не-де-ля.
168 часов.
10080 минут.
И – необъятный рой жалящих мгновений.
– Сейчас или никогда, – решительно вскочил он, а рука бережно оправила карман, где таилась гибель его врага – диск.
… или никогда, – унес ветер его отчаянье.
– Уже сегодня, – облизал он высохшие губы, глядя как эскадрон тьмы поглотил всю полусферу без остатка.
Истерически вдруг взвизгнула молния, зловеще захохотал гром, всполошились суетливые зарницы. Он стоял, запрокинув голову. В его глазах звезды прочли решимость. Звонкая оплеуха ветра свалила его с ног. Диск упал в траву.
И при чем тут какой-то диск?…
Ветер рассмеялся порцией камнепада.
Сочувственно расплакался дождь: подожди… Неделю…
– А, действительно, причем диск? – озарило его. Но крошечную пластину все же бережно спрятал в карман.
Отомстить он способен и сам, – понял он. – Без помощи диска. Только ему одному доступным образом…
Порывистый вечерний ветер, по-братски облапав, расцеловал.
– Я поня-а-а-л тебя, крестный! – крикнул он и – прошептал на выдохе, – это будет фирменная месть Меломана.
Старик-гром усмехнулся, расплескалась бриллиантовыми искорками лужа с упавшей луной. Иерихонской канонадой затрубил победно ветер.