Найти «Сатану»

Корецкий Данил Аркадьевич

– Я исправлюсь, о мой муж и повелитель! – покорно сказала Инесса. – Надену свой новый кулон и буду точной, как ракета! И такой же послушной!

Растроганный Георгий поцеловал ее в щеку.

* * *

Как и предполагалось, умершего товарища Л.И. Брежнева сменил на высшем государственном и партийном посту товарищ Ю.В. Андропов, который активно взялся за наведение порядка, укрепление государственной дисциплины и борьбу с коррупцией. Но Юрий Владимирович руководил государством недолго – всего 15 месяцев, после чего смерть вырвала его из рядов живущих. Генеральным секретарем избрали товарища К.У. Черненко, который занимал эту должность немногим более года и тоже покинул этот бренный мир.

Жизнь шла своим чередом, хотя

вряд ли в этот «свой черед» укладывались три смерти Генеральных секретарей за три года. Но если учесть, что все трое были людьми весьма преклонного возраста и страдали тяжелыми болезнями, то эти печальные факты можно считать естественными. Тем более что руководство страной возглавил молодой, здоровый и энергичный товарищ М.С. Горбачев, который активно начал комплекс реформ, многозначительно именуемый «Перестройкой». Так что, в целом, можно было считать, что жизнь идет своим чередом. Правда, в водовороте смен руководства страны, борьбы с коррупцией и реформ покинули свои посты десятки руководителей высшего уровня и сотни начальников поменьше. Эти процессы не обошли и армию.

Министр обороны Уваров скончался и был с воинскими почестями похоронен в Кремлевской стене. Вихрь кадровых перестановок выбросил на пенсию начальника штаба РВСН, командиров ракетных армий, дивизий и полков. Прошло интенсивное обновление командного состава, старший лейтенант Балаганский досрочно получил капитана и заметно продвинулся по службе, что, в принципе, могло объясняться происходящими в ракетных войсках процессами, хотя завистники утверждали, что его толкает вверх главком Толстунов. Но через несколько лет генерал-полковник Толстунов ушел на пенсию, и злые языки перестали муссировать эту тему.

Кроме военного пенсионера Толстунова людей, знавших об операции «Подснежник», в живых не осталось, хотя ее безмолвный свидетель все же существовал. Его тяжелое тридцатиметровое тело томилось в тесной подземной шахте, мечтая освободиться от каменной неподвижности и стремительно лететь сквозь атмосферу и стратосферу по заранее проложенной параболе к неведомой, но притягательной цели, на которую с ужасающей точностью можно будет обрушить все десять ядерных боеголовок, ждущих своего часа в головной части. Но для этого должны были сложиться определенные условия… И центральный компьютер внимательно их отслеживал.

«Говорит Москва! – известила радиостанция «Маяк» на частоте 549 кГц. – В столице 15 часов. В Ашхабаде – 17, в Караганде – 18, в Красноярске – 19, в Иркутске – 20, в Чите – 21, в Хабаровске, Владивостоке – 22, в Южно-Сахалинске 23 часа, в Петропавловске-Камчатском – полночь». Сеть передатчиков на территории всего Советского Союза была выверена так чётко, что по ней, беря пеленги, могли уверенно летать самолёты. Содержание передачи совпадало с введенным в компьютер шаблоном, значит, ничего чрезвычайного в стране не происходило. Затем центральный компьютер промониторил наличие и интенсивность переговоров в эфире на военных частотах – они велись с обычной интенсивностью. Получил сигналы телеметрии с постов РВСН – отклонений от нормы не обнаружено. Уровень радиации на поверхности – норма. В окрестностях, на других стартовых позициях дивизии – тоже норма. Сейсмические возмущения отсутствуют. Точечные источники мощного ионизирующего и электромагнитного излучения в контролируемой зоне тоже отсутствуют.

Обобщив полученные данные, центральный компьютер вписал в реестр сегодняшней проверки серию единичек и ноликов, которая на человеческом языке означала: по косвенным признакам обстановка без изменений, необходимых условий для старта нет.

Жизнь продолжала идти своим чередом.

7 декабря 1988 года

Москва

За шесть месяцев, проведённых на пенсии, некогда бравый главком РВСН Виктор Дмитриевич Толстунов заметно сдал, как будто лопнула пружина, которую ежедневно заводила служба. А может, возраст сказывался – 74 года это не шутка, хотя

Нина Викентьевна всего на два года моложе, а летает как пчелка… Ноги быстро уставали и отказывались носить его крупное, погрузневшее тело. На улицу отставной генерал перестал выходить, да и по квартире двигался мало – сидел в кресле-качалке с книгой, иногда сидя засыпал. Режим дня изменился – ни звонков, ни срочных совещаний у министра, ни задач государственной важности. А ночью сон не приходил, он или читал допоздна, или вспоминал прошедшие годы, иногда забывался только под утро, но теперь можно было отсыпаться днем…

Сегодня Виктор Дмитриевич проснулся около одиннадцати. Он определил это, даже не глядя на часы, – солнце взошло уже достаточно высоко, чтобы его лучи пробились сквозь окно комнаты на южной стороне дома. Откинув одеяло, Толстунов сел, покрутил головой, отгоняя мучивший его дурной сон. Пытаясь попасть непослушными ногами в тапочки, увидел, что рядом на полу лежит развёрнутая книга.

«Я же вроде клал её на столик, – подумал генерал. – Упала, а может, мимо положил. Интересно, на каком месте раскрылась?»

В последнее время атеист, как и все коммунисты, Толстунов стал суеверным. Виктор Дмитриевич наклонился, поднял книгу, но прежде чем закрыть, надел очки и прочёл текст на развороте:

Каркнул Ворон: «Nevermore». Изумился я сначала: слово ясно прозвучало, Как удар, – но что за имя «Никогда»? И до сих пор Был ли смертный в мире целом, в чьём жилище опустелом Над дверьми, на бюсте белом, словно призрак древних пор, Сел бы важный, мрачный, хмурый, чёрный Ворон древних пор И назвался: «Nevermore»? [17]

17

Эдгар Аллан По. «Ворон».

Мрачный, мистический текст подтверждал кошмарный сон. На самолет, летящий так низко, что задевал брюхом верхушки елей, вдруг напала стая воронов, которые расклевали его, разбили стекла кабины и заклевали пилотов. Потом появился его личный пилот Пётр Балаганский с поклеванным лицом. «Товарищ генерал, а ведь это вы мне подсказали летать на бреющем для конспирации, – не шевеля губами, произнес он. – Вот и долетался…»

И это была правда – его идея! А ведь на бреющем всякое может случиться… Дрогнула рука, или разреженный воздух, или птицы… За спиной Балаганского стояли темные фигуры в летных куртках и армейских шинелях, лиц у них не было вообще – какие-то мутные овалы. «А это кто?» – спросил Виктор Дмитриевич. «Никто мы… – словно эхо донесло издалека. – Никто-о-о-о…» «Никогда», «никто»… И вороны… Это какой-то знак свыше! Похоже, они меня к себе зовут… Или даже требуют…» – подумал генерал, захлопнул книгу и аккуратно положил её на журнальный столик. Потом взял трубку телефона. Не кремлевской «вертушки» прямой связи – тот давно сняли, а самого обычного, городского. Набрал номер собственной приемной. Точнее, бывшей собственной приемной.

– Федор? С Василием Владимировичем соедини!

Волынец взял трубку сразу. Потому что еще мало времени прошло, по инерции сохранялась сила авторитета. Как головная часть ракеты – двигатели всех ступеней отработали, а она идет на цель… К тому же Волынца он выделил из массы офицеров, продвигал по карьерным ступенькам, да и главкомом тот стал с его подачи. Хотя благодарность проходит быстро, только страх никогда…

– Здравствуйте, Виктор Дмитриевич! – раздался бодрый голос. – Разрешите доложить: в ракетных частях полный порядок!