Найти «Сатану»
Шрифт:
– Веселов, ты замсекретчика, иди, получай спецтетради!
– А Фролов где? – недовольно спросил Сергей.
– Заболел, освобождение у него! А ты, Балаганский, зайди к Бобрыкину…
Вот те на! Зачем он понадобился заместителю начальника по воспитательной работе?
– А что случилось?! – вскинулся Георгий и посмотрел на часы.
До начала занятий оставалось двадцать пять минут.
– Мне начальники не докладывают, – отмахнулся командир группы. – Может, насчет КВН или еще что-то…
– Может, насчет того дела? – засопел сзади Дыгай, явно
– Вспомнил! Когда это было!
В принципе, Георгий был активистом и в вызове к главному воспитателю ничего необычного не видел. Но какая-то нотка тревоги в душе все же появилась. Может, это из-за Женьки? Вдруг она родителям все рассказала, а те накатали «телегу» в политотдел?! Это такой гарпун, с которого точно не соскочишь! Да нет, не может быть, они бы вначале просто по душам поговорили!
Переступив порог кабинета, Георгий оторопел: кроме подполковника Бобрыкина за приставным столом сидел неприметный худощавый капитан с острым лисьим лицом и цепким взглядом. Ко второму курсу практически все курсанты уже знали его под выразительным прозвищем «молчи-молчи» – это был оперативник особого отдела капитан Ивлев.
– Следуйте с товарищем капитаном, курсант! – не ответив на приветствие, сухо сказал главный воспитатель, хотя с бессменным руководителем команды КВН у него были добрые отношения.
«При чём здесь особист? – судорожно пытался собраться с мыслями Балаганский. – Если даже «телега» от родителей, то этим делом замполит должен заниматься». Георгий вновь представил заплаканную Женьку с новорожденным ребёнком на руках. «Да это вообще не вопрос, женюсь – и дело с концом!» – решил он.
Кабинет особиста располагался за службой коменданта училища. «Хитро придумали, – подумал Георгий. – Удобно: сразу здесь и арестовать могут!» Впрочем, арестовывать его точно не за что! Или есть за что?! Ну, подрались с моряками, так те сами начали… Да и последствий никаких – может, пара синяков, и всё…
Холодно-официальный Ивлев неспешно занял своё место за столом. На вид ему было лет двадцать пять, Балаганский подумал, что, сидя в ракетной шахте, он вряд ли в таком возрасте стал бы капитаном. Курсанту особист сесть не предложил – Георгий неловко сутулился посреди кабинета, не зная, куда деть руки и чувствуя себя нашкодившим мальчишкой-переростком. «Молчи-молчи» достал из кармана кителя связку ключей, отомкнул лязгнувший внутренними запорами массивный сейф, который стоял здесь, наверное, ещё со времён Железного Феликса, портрет которого прямо над ним и красовался. Из железного чрева появилась картонная папка красного цвета.
«Моё личное дело», – догадался Балаганский. И хотя он знал, что на каждого курсанта ведется личное дело, а может, и не одно, на душе стало ещё тоскливее. Ивлев потянул завязки, раскрыл папку, пролистнул пару листов, изобразил, что внимательно читает… У него были густые черные волосы, сквозь ровный пробор слева проглядывала белая кожа.
– Догадываетесь, почему вы здесь?
«Наверное, из-за той драки?» – хотел спросить курсант, но тут же вспомнил
– Никак нет, товарищ капитан! – отчеканил он.
– То есть вы часто делаете то, за что могут вызвать в особый отдел?
Ивлев нахмурился, как будто обнаружил в деле следы явного предательства.
– Нет, конечно! – поспешил откреститься от такого предположения Георгий.
– Значит, редко?
– Ну, не знаю…
– Смелее! Раз в неделю, два раза в месяц или чаще?
Георгий понял, что каждый ответ делает ему хуже, а не лучше, и почувствовал себя мухой, которая все сильнее запутывается в клейкой и липкой паутине.
– Я вообще ничего такого не делаю, – сказал он. – В смысле, такого, что входит в сферу интересов военной контрразведки!
Капитан оторвался от личного дела и с интересом взглянул на курсанта.
– Грамотный! – сказал он, и по тону было непонятно – это хорошо или плохо.
– Значит, понимаете, что драка в общественном месте как раз входит в сферу наших интересов! А вы разве пришли и рассказали об этом чрезвычайном происшествии?
«Знают, все знают!»
Георгий потупился.
– Конечно, ходить в дорогие кафе приятнее, чем рассказывать о нарушении дисциплины… Даже если эти кафе расположены в местах постоянного пребывания иностранцев, где находиться курсанту-ракетчику вообще не рекомендуется… Вы на инструктажах бывали? Расписку давали?
Глаза капитана беспощадно блестели. Балаганский испытал обреченность, с которой запутавшаяся муха ждет приближения хозяина паутины.
– Так это никакие не особенные места, – попытался всё же оправдаться он. – Это обычная улица, обычное кафе-мороженое…
– Вкусное мороженое было?
– Ну, да…
Надо было, конечно, ответить: «Так точно!», но Георгий был окончательно сбит с толку. Впрочем, капитан не обратил внимания на нарушение устава.
– Кстати, а Евгении Агеевой мороженое понравилось?
«Значит, все-таки из-за Женьки… Но почему особый отдел?!»
– Да, конечно… У нас все в порядке, мы сами разберемся.
– А что у вас «в порядке»? – насторожился Ивлев.
Но курсант вновь нашелся:
– Да вот, жениться собираемся… – И на всякий случай добавил: – В перспективе…
– А перспективы у тебя не блестящие! – Особист прочел последний лист личного дела.
– По… Почему?! – с трудом спросил Георгий.
Капитан Ивлев захлопнул папку, пристукнув ладонью по обложке, навалился грудью на стол и впился взглядом в глаза девятнадцатилетнего парня, как хищник перед прыжком.
– Да потому, что ты, курсант особорежимного военного учебного заведения, пришел в зону оперативного прикрытия органов госбезопасности, ввел в заблуждение внештатного сотрудника органов и, прикрываясь несуществующими полномочиями, ссылаясь на офицера-куратора, в обход очереди прошел в кафе! А главное – необоснованно предъявил внештатному сотруднику служебное удостоверение, выдающее твою принадлежность к Академии РВСН!