Найти себя. Атомный барон

Эс Евгений

Вожак недовольно и вопросительно на нее посмотрел, но та продолжала медленно потягивать вино и Старый не выдержал:

– Вот вечно ты лезешь, женщина. Говори уж, раз начала.

Вира не торопясь допила вино, и намекнула:

– Говорил, что поет и играет. С гитарой пришел.

Атаман несколько секунд соображал над ее словами, а затем произнес:

– Ага, – и повернулся к Виктору с ехидной улыбкой, – А ну-ка, сыграй нам что-нибудь, Эцио.

Ловят на всяких мелочах, ну прямо как в фильме «Место встречи изменить нельзя», поразился Сомов такому невероятному совпадению. И лицо у него в шрамах, как у Шарапова. Эх, надо было бы Володей

назваться. Ситуация, в которой он оказался, не оставляла выбора что исполнять для разбойников, кроме одного единственного варианта.

Виктор взял в руки гитару, размял пальцы и грубовато прошелся по струнам. Пальцы после меча слушались неохотно, но для нетребовательной разбойничьей публики даже такое неуклюжее исполнение должно было показаться верхом совершенства. Разбойники все как один притихли, вслушиваясь в необычные мелодичные звуки «Мурки». Ну, теперь держитесь, господа бандиты, пообещал им про себя Виктор и начал своим хриплым проникающим в самую душу голосом:

Прибыла в столицу воровская банда.

В банде были урки, шулера…

Краем глаза он видел, как в дверной проем стали набиваться один за другим разбойники из основного помещения. Многие из них стояли и в прямом смысле слова слушали, разинув рты. Это выглядело достаточно комично, но Виктор не позволил и тени улыбки на своем лице и закончил исполнение абсолютно серьезно и с небольшой долей трагизма необходимого для этой песни.

– О! Наш человек, – эмоционально произнес главарь, – Слово! Эцио больше нет. Отныне он Музыкант. Всем ясно? А теперь – кинжал!

Орк достал откуда-то черный от спекшейся крови кинжал с мутным алмазом на рукоятке. Все вокруг притихли и смотрели на холодное оружие с благоговением, как на реликвию.

– Клятва. Повторяй за мной.

Деваться было некуда, и Сомов послушно повторил:

– Клянусь быть верным братству отныне и до самой смерти. Клянусь быть честным с товарищами, не утаивать добычу и выполнять приказы вожака. Клянусь не обнажать клинка против своих товарищей и ценить их выше отца и матери. Клянусь не проявлять трусость и прийти на помощь товарищам даже под угрозой смерти. Под пытками или перед смертью клянусь хранить тайну братства. Если же я нарушу эту клятву, то пусть мое сердце пронзят кинжалом, тело бросят собакам, а имя мое забудут. Клянусь!

– Руку!

Виктор послушно протянул ладонь, по которой полоснули кинжалом, и свежая кровь обагрила клинок. Все молча дождались пока кровь окончательно не свернулась и только после этого оживились и загомонили, поздравляя Сомова.

– Брат, брат, брат, – слышалось со всех сторон.

Усталость накатывала все сильнее, и Виктора начало неудержимо клонить в сон. Мало что ли ему сегодня крови пустили? Но возбужденные разбойники не желали успокаиваться и требовали еще песен.

Виктор показал ладонь, пытаясь объяснить, что с таким порезом он сейчас не игрок, но к его удивлению рана от кинжала полностью затянулась. Чудеса, да и только. Однако, интересный у них ножичек.

– Спой, Музыкант, для меня, – подключилась к общим просьбам хитрая Вира.

Сомов хлебнул вина, чтобы избавиться от сухости в горле и встряхнулся, прогоняя сонливость.

– Ну, разве что для дамы, – через силу улыбнулся он.

И запел, не сводя глаз с Виры:

В тот вечер я не пил, не пел,

Я на нее вовсю глядел,

Как смотрят дети, как смотрят дети…

Реакция слушателей в большинстве была прежней – молчаливо-восхищенной. Сама Вира прямо-таки

засияла от удовольствия. Но кое-кто уже начал смущенно поглядывать на нее и на вожака, и Виктор запоздало вспомнил, что смысл песен здесь зачастую понимают буквально. Однако Старый довольно спокойно дослушал песню, лишь только крякнул и покачал головой.

– Рисковый ты парень, Музыкант, но ты мне нравишься, – он повернулся к одному из своих подручных, – Где трофеи с Лютого?

На столе появился кожаный кошель и массивное золотое кольцо с рубином и бриллиантом. Старый барским жестом придвинул предметы к Сомову.

– Держи, Музыкант. Твоя законная добыча. Деньжат на пару золотых наберется и боевой амулет. Вещь ценная.

Разбойники одобрительно зашумели – справедливо.

Деньги были, как нельзя, кстати, а вот кольцо вызвало у Виктора смешанные чувства. Это был явно тот самый магический амулет, которым ему продырявили ухо. Как с ним обращаться Сомов понятия не имел и испытывал резонные опасения. Наденешь такое на палец, сунешь руку под подушку во сне, а оно как возьмет, да и сработает и сквозь подушку и свозь голову. Не имея знаний и опыта лучше было с магическими штуками пока не связываться. Ценная вещь? Сейчас это и узнаем, решил Виктор.

– Вместо амулета я бы взял деньги, – предложил он.

– Зря отказываешься, Музыкант, амулет отличный. Но дело твое, – Старый задумчиво почесал затылок, – Могу предложить за него три золотых.

– Дам четыре, – сразу же повысил цену Бешенный.

Других предложений не поступило, и Сомов избавился от опасного предмета став богаче на четыре золотые монеты. Впрочем, у Бешенного не нашлось под рукой всей суммы, и Виктор поверил ему на слово.

Вернувшись, наконец, в общий зал, Сомов собрал просохшую у камина одежду и опустился на лавку. Навалился на деревянную стену спиной, прикрыл глаза и, расслабившись, вытянул ноги. Разбойники, видя его состояние, не беспокоили и вернулись к своим делам. Ели, пили, курили, кидали кости и хвастались своим геройством во время сражения с людьми Лютого. Среди бандитов крутился мальчишка, который чем-то провинился и ему под общий хохот навешали оплеух, а потом начали выкручивать ухо. Парнишка завизжал, вырвался и, спасаясь, ринулся в угол, при этом споткнувшись о вытянутые ноги Сомова и заставив его недовольно приоткрыть один глаз. Бандит с рыжей бородой уже встал из-за стола и направился следом за мальчишкой имея явное намерение продолжить экзекуцию.

Виктор покосился на затравленного пацаненка, вздохнул и нехотя поднялся на ноги.

– Достаточно с мальчишки, – произнес он, встав на пути бандита.

– Не лезь не в свое дело, Музыкант, – бросил разбойник и попытался обойти Виктора.

Сомов ухватил его за плечо и крепко сжал пальцы. Рыжий разбойник дернулся, но вырваться из железной хватки бывшего циркового борца у него не вышло.

– Достаточно, – многозначительно повторил Виктор и разжал пальцы, демонстрируя миролюбие, но, не уступая дороги.

Разбойник подвигал плечом и болезненно поморщился.

– Зря ты заступаешься за этого проныру, – проворчал рыжебородый, – Зря, Музыкант.

Но ощутив непреодолимую силу, которая встала у него на пути, бандит не стал обострять конфликт и вернулся за стол, к своим товарищам искоса поглядывая в сторону Сомова. Поглядывал с досадой, но без злобы. И то ладно. Не хватало еще врагов себе здесь завести в первый же день. Виктор опустился обратно на лавку и повернулся к мальчишке:

– Как звать?