Найти тебя
Шрифт:
— Мне знаком такой тип людей, и они мне вовсе не по нраву.
Фредерика вздохнула.
— А какова причина этого? Твое сердце переполнено ненавистью. Я просто тебя больше не понимаю.
Хэмиш несколько секунд колебался, и в течение этого времени они смотрели друг на друга. Наконец он заговорил, и его голос был тихим и печальным.
— Я не в состоянии объяснить это тебе, — ответил он и, тяжело опираясь на свою палочку, пошел к выходу.
— Я не хочу, чтобы ты был грубым с ней, Хэмиш, — закричала ему вслед Фредерика. — И не забудь о том, что Гайтано нужна твоя помощь в библиотеке.
— И о чем шла речь? — Гайтано вышел
Фредерика покачала головой.
— Да все этот мальчик!
— Он уже мужчина, — поправил Гайтано.
— Но он порой ведет себя, как мальчишка.
Гайтано положил руку на плечо жены.
— Он молод. Он снова влюбится, и смерть Наталии останется для него в прошлом.
— Кто ж захочет его, ради Бога?
Гайтано усмехнулся и вскинул брови.
— Уж кто-то точно для него есть, поверь мне.
Она посмотрела ему в глаза.
— Если ты имеешь в виду Селестрию Монтегю, то даже не надейся.
— Насколько я понимаю, она — красивая девушка и вызов для самого сильного мужчины.
— Она дочь человека, которого он ненавидел.
— Ненавидел? Ума не приложу, как кто-то может испытывать подобные чувства к такому человеку, как Роберт Монтегю.
— Я тоже, — тихо согласилась Фредерика, заходя обратно в башню. Гайтано остался снаружи, наблюдая за тем, как сгорбленная фигура его зятя скрывается за воротами мирно спящего города мертвых. Затем посмотрел на море и почесал затылок — поведение Хэмиша сбивало его с толку.
Селестрия нашла Уэйни в спальне. Та сняла туфли и раскинулась на кровати, довольно улыбаясь.
— Уэйни, ты ни за что не поверишь, кого я только что встретила!
Миссис Уэйнбридж вздрогнула и привстала с кровати.
— О боже, у меня чуть сердце не выскочило из груди!
— Извини за беспокойство, Уэйни, но я должна с тобой поговорить.
Уэйни похлопала по кровати.
— Тогда тебе лучше присесть.
Селестрия опустилась возле нее.
— Ты не поверишь, но тот ужасный человек, который кричал на меня на кладбище, оказывается, зять Фредерики и Гайтано, и зовут его Хэмиш.
Миссис Уэйнбридж даже раскрыла рот от удивления.
— Вот так дела!
— Я сидела в столовой вместе с миссис Халифакс, делясь с ней впечатлениями от нашей неприятной встречи с незнакомцем этим утром, как вдруг из гостиной внезапно появился тот самый человек, о котором я рассказывала. Мало того, он не пропустил ни единого моего слова.
— О боже! Он хоть не накричал на тебя снова? Он наверняка не рискнул бы, постеснявшись миссис Халифакс.
— Нет, но он был отнюдь не любезен, вновь осыпав меня грубостями. Он протянул мне руку и холодно представился. Сказал, что Наталия была ему женой и что если он меня встретит снова, то изо всех сил постарается не накричать. Думаю, он был настроен весьма серьезно.
— Ему следовало бы в первую очередь извиниться, — сказала миссис Уэйнбридж с негодованием. — Где же его хорошие манеры?
— Не думаю, что они вообще у него есть. Он не сказал ни слова миссис Халифакс.
— Какая непростительная бестактность! Ведь вы же гости в его доме.
— О, мне все равно, Уэйни. Я буду просто игнорировать его. Зачем впустую растрачивать время на таких людей, как он? К тому же он явно не из высшего общества. Скорбь по усопшей — еще не повод для того, чтобы позабыть обо всех правилах приличия.
— Ты совершенно права, моя дорогая. Это будет его поражением.
Хэмиш
Он закрыл глаза и прислонился к твердой каменной поверхности могилы. Перед его глазами вдруг снова всплыло ужасное видение искалеченного тела Наталии у подножия утеса, ее раскрытый рот, кровь, тонкой струйкой стекающая по бледной щеке, ее широко открытые от удивления глаза. Удивления от неожиданного падения или удивления оттого, кем она стала?
— О, Наталия! — простонал Хэмиш, прижимаясь лбом к каменной плите. — Что же ты наделала?
В тот вечер Фредерика незаметно выскользнула из дома, надев простое черное платье, в кармане которого лежали ее четки. Гайтано остался с Хэмишем, помогавшим ему оборудовать библиотеку. Было все еще тепло. Солнце, похожее сейчас на огненно-красный янтарный шар, медленно катилось к закату, придавая небу бледно-голубой оттенок. Собаки попытались было увязаться за ней, но она оставила их внутри, закрыв дверь прямо перед их носами, чтобы они не лаяли на дороге и не гоняли котов на кладбище. Воздух был плотным, пропитанным запахом сосен, а трава и листья, покрытые росой, поблескивали в лучах уходящего солнца. Женщина бесшумно подкралась к двери церкви и проскользнула внутрь.
Первое, что она почувствовала, — это тяжелый запах, идущий от свечей и ладана, и сквозь дымку увидела, как отец Пьетро повернулся посмотреть, кто зашел в церковь. Он взглянул на часы. Исповедь начиналась только в восемь часов. Увидев, что это Фредерика, он положил Библию на возвышение и улыбнулся женщине. Она ответила ему довольно скованной улыбкой, легкой поступью шагнула вперед и, перекрестившись перед алтарем, встала на колени.
— Что тревожит тебя? — спросил он.
— Мне необходимо исповедаться, — серьезно ответила она.
— Но ты пришла слишком рано. Исповедь начинается в восемь часов. — Он был из тех, кто любит придерживаться раз и навсегда установленных правил.
— Знаю, святой отец, но я не смогу прийти позже. Мне нужно развлекать своих гостей.
— Понятно.
— Пожалуйста, святой отец. Я должна покаяться в своих грехах. — Она посмотрела на него, и он сдался, увидев отчаяние в ее глазах.
— Если это не может подождать, тогда ты должна исповедаться, дочь моя.
Она вздохнула, почувствовав огромное облегчение.