Найти то...
Шрифт:
Едва мне удалось втянуть внутрь слегка замешкавшуюся ногу, как касатка, с потрясающим проворством последовавшая за мной, разочарованно ткнулась носом в облепленный ракушками камень. "Что, съела?! Не дождешься!" – ликовало все у меня внутри. И только через несколько минут я понял, как сильно заблуждался. Она – дождется. Потому, что зловредная тварь никуда не собиралась уплывать от такого лакомого кусочка, и снова принялась медленно и важно выписывать круги, не удаляясь от расселины на расстояние достаточное для того, чтобы я успел вынырнуть и убраться подальше от ее зубов. К тому же мне не известно, как обстоят дела на поверхности: может быть, я даже не сумею взобраться на отвесные скалы. К великой радости черно-белой напасти.
Кровь стучала у меня в висках не хуже профессионального ударника. Я даже сумел различить ритм известной русской народной песни "Черный ворон".
Предупредительный щелчок прозвучал как всегда не вовремя. Но так как другого варианта у меня не было, я упрямо продолжал свой путь в недра скалы, ориентируясь по маячившему впереди призрачному пятну, с каждым моим гребком становившемуся все ярче и отчетливей.
Акваланг еще продолжал снабжать меня кислородом, когда свет перестал маячить впереди. Теперь он падал сверху. Я рванулся к нему с пятиметровой глубины и с колотящимся от радости сердцем всплыл внутри слабоосвещенного грота или пещеры, дальний конец которой терялся во мраке. Воздух! Много воздуха, и достаточно света, проникавшего сквозь несколько узких длинных трещин, располосовавших каменное тело грота. Но и это еще не все. На этот раз Фортуна не поскупилась на подарок для отчаявшегося хомо сапиенса: метрах в пяти от меня водная поверхность сменялась ровным каменным полом. Значит, еще поживем! Не вечно же касатка будет нести свою стражу, словно кошка у мышиной норки. Нужно только переждать. Даже если на обратном пути у меня закончиться кислород – не страшно. Расстояние до выхода из тоннеля я смогу преодолеть и без акваланга, а, покинув его спасительные стены, всплыву на поверхность. Делов то!
С такими обнадеживающими мыслями я подплыл к краю гладкого каменного пола, поднимавшегося всего на несколько сантиметров над водой, и счастливый донельзя выбрался на сушу. Стянув с плеч осточертевший акваланг, я приступил к обследованию моего спасительного приюта. Какая-то странность, проскочившая мимо аналитических отделов мозга, но зафиксированная дотошным подсознанием, не давала мне покоя. Не все так просто с этой пещеркой, не все так… И тут до меня дошло. Даже ставшие привычными ровные гранитные плиты, составлявшие особенности островного рельефа, не были настолько гладкими и ровными. Я нагнулся и, внимательно изучив участок пола под своими ногами, заметил следы техногенного воздействия на гранит. Проще говоря: кое-где камень был обтесан, и уж, наверное, не для красоты. Десятки предположений закружились в голове, пока мне не удалось выхватить из этого хоровода наиболее правдоподобное: в данный момент я нахожусь на каком-то секретном военном объекте, вот только неясно заброшенном или ныне действующем. И в том, и в другом случае нужно быть очень осторожным. Если объект функционирует, то меня ждет не слишком приятная встреча с его обслуживающим персоналом. В гидрокостюме и с аквалангом я вполне могу сойти за шпиона, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если же объект заброшен, то могу напороться на оставленные как раз для особо любопытных сюрпризы, типа мин-растяжек и прочих достижений солдатского юмора. И не важно чьего производства: японского или отечественного. Н-да… Ничего не скажешь, очень радужная перспектива.
По хорошему мне нужно было затаиться и, забившись в самый темный угол спокойно подождать несколько часов, но… Какой же настоящий мужик (а я самонадеянно причислял себя именно к этой категории) удержится, что бы не сунуть свой нос в государственную тайну, даже с риском лишиться при этом не только носа, но и головы. И я, сняв ласты, осторожно двинулся в лишенный света дальний край пещеры, вздыхая об отсутствующем фонаре или хотя бы фонарике.
Камень холодил ступни, а глаза, поставленные перед необходимостью обходиться почти без света, выхватывали из темноты деревянные ящики, аккуратно выстроившиеся вдоль одной из стен, свисающие с потолка ржавые цепи, какие-то железные балки, обглоданные коррозией… В общем, нескольких минут мне хватило, чтобы понять: объект заброшен. И заброшен давно. Подойдя к одному из ящиков, я несильно толкнул
Некстати возникший в голове образ друга (бывшего?) убил во мне весь азарт, и уже почти спокойно я вернулся брошенному аквалангу, чтобы на относительном свету, рассмотреть доставшийся мне трофей. Как я и предполагал, это был обычный военный катана, изготовленный на японских оружейных заводах не ранее тридцатых годов двадцатого века. Честно говоря, настоящие самурайские мечи я видел только два раза в жизни, и только один раз держал в руках. Зато литературы перелопатил горы, да и Интернет перешерстил весьма основательно. В данном случае и лезвие, и рукоять, и цуба (гарда), – все свидетельствовало в пользу моего вывода. И все же если бы мне предоставили выбор, то я предпочел бы этот ничем не выделяющийся из сотен своих собратьев меч всем современным испанским, французским и итальянским копиям.
Положив меч рядом с аквалангом, я снова направился в противоположную часть пещеры, чтобы продолжить экскурсию. Может, еще что-нибудь интересненькое встретится? Пройдя мимо стоящих у стены ящиков, я обнаружил, что стою перед отверстием узкого (двоим еле-еле разминуться) тоннеля, являвшегося, видимо, переходом к основной части склада. Немного поразмыслив и посоветовавшись с осторожностью, я решил идти дальше, тем более, что в конце тоннеля, в лучших российских традициях, был виден свет. Такой же тусклый, как и оставшийся за моей спиной. Холодный воздух потек мне навстречу, босые ноги медленно ступали по гладкому полу, и я, чувствуя себя новоявленным Индианой Джонсом, преодолел последние метры тоннеля.
Вторая пещера показалась мне куда больше первой, хотя и здесь освещение оставляло желать лучшего. Основным источником света было небольшое, размером с кулак, отверстие в каменном своде на пятиметровой высоте. Солнечные лучи отвесно падали на пол, очерчивая на граните яркий круг, от чего создавалось впечатление, будто кто-то поставил наверху мощный прожектор. Рядом живописно свисала цепь, создавая вкупе с лучом света отличную театральную декорацию для камеры пыток. Проследовав в другой конец пещеры, я заметил черную дыру следующего тоннеля. Ни единого фотона света не проникало оттуда, и я благоразумно воздержался от продолжения дальнейших исследований. Может быть, потом, прихватив с собой фонарь и Витьку… Черт, опять! Я скривился как от зубной боли. Как же я теперь буду смотреть им в глаза? А ведь придется еще целых три дня выносить их общество, не бежать же мне вплавь с этого чертового острова!
Примерно таким образом, я терзался, не забывая выборочно потрошить особо приглянувшиеся ящики, которых тут также обнаружилось великое множество. Опять мечи… а здесь винтовки, кажется, "Арисахи", но я не знаток огнестрельного оружия, тем более времен Второй Мировой. Униформа, вернее то, что от нее осталось… снаряды… мины… патроны… Ничего интересного.
Я уже возвращался обратно, и ноги послушно несли меня к входу в тоннель, как вдруг… Голос! Нет, не голос… Ощущение..? Предчувствие..? Что? Зов. Тихий, но отчетливый зов зазвучал у меня в сознании. Недоступный такому несовершенному устройству, как человеческое ухо, он вибрировал во мне, заставив резко изменить маршрут и направиться в самый дальний и темный угол пещеры. Завернув за высоченные штабеля из ящиков, я оказался практически в полной темноте. "Какой черт меня сюда понес? Даже если здесь что-то и есть, то в такой тьме найти это "что-то" мне абсолютно не грозит", – подумал я. И опять ошибся.
Оно светилось. Не знаю, было ли так на самом деле или это шутило шутки мое слегка помутненное сознание, замороченное сказками экстрасенса Андрюши, но я отчетливо увидел вытянутый предмет, по которому пробегали волны чуть заметного голубоватого сияния. Артефакт пришельцев? Японское чудо-изобретение? Может лучше не трогать, вдруг эта хренотень радиоактивна? Но руки, ни в грош не ставя инстинкт самосохранения, уже потянулись к призрачному свечению, и зов сменился облегченным вздохом, когда я коснулся чуть влажной ткани, на ощупь самой обычной.