Назад дороги нет
Шрифт:
Тео плохо помнил, что было дальше. Кажется, Габби, положив голову ему на колени, продолжала плакать и дрожать. Тайлер снова что-то говорил, но мальчик, полностью оглушенный, не понимающий, что же ему делать дальше, даже не пытался его слушать. Он повернул голову, сквозь пелену дождя и слабо горящих фонарей смотрел, как постепенно, по мере отъезда автомобиля, уменьшался их родной дом, в окнах которого приветливо продолжал гореть свет.
Была в этом какая-то злая ирония. Словно через пару часов они вернутся обратно. И отец, живой и здоровый, в своем любимом коричневом свитере, подаренным ему мамой, улыбаясь, выйдет их встретить: взъерошит Тео
«Назад дороги нет!»
Глава 2
Весна 1964
Поезд прибыл на платформу вокзала Сент-Кросс. Невысокий сутулый проводник, с закрученными кверху усами, открыл дверь вагона, выпуская на перрон уставшую от долгой поездки толпу. Повсюду забегали носильщики, которые катили багаж пассажиров.
Одна из прибывших, уже немолодая тучная дама, откинула с лица вуаль и громко заголосила, призывая своего мужа проконтролировать, чтобы носильщик ненароком не потерял их многочисленные пожитки.
Ричард с легким раздражением наблюдал за этой женщиной. Отчасти она напомнила ему его мать. Такая же громкая и требовательная, заставлявшая всех вокруг слушать только ее, и выполнять все установленные правила. Ее бедный муж устало протер платочком свою залысину и, тяжело вздохнув, направился к носильщику. Женщина же принялась поглаживать толстыми пальцами, каждое из которых было украшено массивным кольцом, по холке своего маленького пса:
– Ну ка, поцелуй мамочку, мистер Пинки.
Собака тявкнула и принялась облизывать ее круглое лицо, слегка вспотевшее от непривычной для начала марта духоты. Ричард поморщился, подавляя, внезапно возникший приступ тошноты. Эта женщина вызывала у него отторжение: ее короткая, практически отсутствующая шея была увешена жемчугами, большой слой косметики никак не скрывал вспотевшее дряблое лицо, а зычный голос заставлял всё съеживаться внутри.
Женщина в этот момент снова что-то визгливо прокричала своему мужу, растерянно замершему возле подсчитывающего их багаж носильщика. Продолжая поглаживать пса, она на мгновение повернула голову, и ее маленькие глубоко посаженные глазки встретились с глазами Ричарда. Она кокетливо ему улыбнулась, растягивая тонкие губы, жирно подведённые красной помадой в не очень привлекательной улыбке, кажется, польщённая, что такой молодой человек ею заинтересовался. Ричард тут же поспешил отвернуться. Еще не хватало чтобы она подошла к нему с желанием поближе познакомиться.
После пяти часов, проведенных в плацкартном вагоне, у него слегка кружилась голова, и он считал, что неплохим способом попытаться избавиться от недуга будет небольшая прогулка по городу, в который он так давно хотел приехать. Юноша перехватил правой рукой сумку, и двинулся с платформы к выходу. Ему не верилось, что сейчас, наконец, начинается его настоящая жизнь, где не будет деспотичной матери и ее правил. Он сможет сам принимать решения, и, может быть, наконец, даже напишет собственную книгу.
Он представил, как станет популярным автором, его всюду будут печатать. Мать, наконец, поймет, что он чего-то стоит, может быть, у него даже появятся друзья, и он влюбится в красивую девушку. Ричард
– Вертай отседова! – крикнул мальчишка, но Ричард растерялся от неожиданности и от того, что просто не понял мальчика. Он встал как вкопанный, во все глаза смотря на него. В следующую секунду произошло столкновение.
Юноша, не удержавшись на ногах, отлетел, к разрисованной граффити, стене. Больно ударившись спиной, он упал на землю, чувствуя, как по всему телу разливается глухая боль. Мальчик громко закричал, от сильного толчка. Он свалился с велосипеда, ударившись коленками об асфальт, а все его газеты разлетелись по широкой дороге.
– Ты чё, глох?! Я ж грил вертай! – гневно воскликнул мальчик, с досадой рассматривая свои разбитые колени.
– С тобой всё в порядке? – взволнованно спросил его Ричард. Он никак не мог понять речь мальчишки, и кое-как поднявшись, не обращая внимания на боль в ногах и в спине, слегка прихрамывая, он подбежал к мальчику, протягивая руку. – Давай помогу встать.
Юноша чувствовал себя ужасно виноватым. Еще в детстве, мать часто ругала его, за то, что он постоянно витал в облаках, из-за этого забывал все ее поручения, которые следовало выполнить.
– Не над’, – буркнул мальчишка, шмыгая курносым носом. В его глазах выступили слезы. – Из-за тя я не спею вовремя разнести эти чертовы газеты, и мне не заплатят. Вот так-то. А мне оч нужны пчёлы! Но ты не вбирай в голову. Какое тебе дело? Пшёл, эт не твои заботы.
Ричарда охватило невероятное чувство сожаления. «Ну какой же я дурак!», мысленно начал корить он себя. «Это же надо было, растеряться! Не пробыл в городе и часа, а уже успел кому-то навредить! Но какие к чёрту пчёлы?»
– Прости меня, пожалуйста, мне очень жаль. – Выпалил юноша, и принялся собирать, валявшиеся кругом газеты. Ричард понимал, что должен сделать или сказать что-нибудь еще, но не очень-то умел утешать людей. – Я хочу понять, о каких пчёлах ты говоришь?
– С Луны штоль грохнулся, – покрутил у виска парень и с видом знатока принялся объяснять приезжему незнакомцу, что «пчёлы и мёд», как впрочем «хлеб и мёд» на сленге означают деньги. 3
Когда он был совсем ребенком, его мать считала, что Ричард слишком слабый и болезненный, и поэтому держала его подле себя, контролируя каждый его шаг. Он рос необщительным боязливым ребенком, которому казалось, что его непременно обидят по любой причине. Вот, например, из-за того, что волосы у него были слишком длинными, почти как у девчонок, или потому, что выпали передние молочные зубы, и он сильно шепелявил, или же за то, что он любил читать, и чтение приключенческих историй предпочитал довольно многим играм.
3
На сленге bees and honey = money (перев. англ. – пчёлы и мёд = деньги); bread and honey = money (перев. англ. – хлеб и мёд = деньги)