Назад в ссср 6
Шрифт:
— Твою мать, Андрей! Ты хочешь урку-взломщика подбить на проникновение в здание УВД, проникнуть в кабинет начальника и вскрыть его сейф?
Из его уст это действительно звучало как-то не так. Очень предосудительно звучало.
— Ну, в общих чертах — да…
— Это же статья!
— Я буду осторожен.
— И как ты завербуешь медвежатника на такое сомнительное и опасное предприятие? Денег ему пообещаешь? Так нет у тебя таких денег.
— Еще не знаю как. Будет человек — буду подход к нему искать. С тебя адреса этих спецов и краткие их характеристики. Чтобы я
— Сам знаешь, у нас тебе не Чикаго, преступность не цветет. Если и есть спец по сейфам, то, скорее всего, либо сидит, либо давно коньки отбросил.
— Ну, ты все равно проверь по картотеке. Авось и найдешь кого.
Его возмущение разбивалось о мою уверенность, как о скалу, и оставалось только вздыхать.
— Ой, Петров… Лучше бы ты мне этого не говорил. Теперь я твой подельник, получается.
— Получается. Я в тебе никогда, друг, не сомневался.
На следующий день мы встретились с Погодиным на обеде, в кафетерии. Взяли по паре горячих чебуреков и чай.
— Ну что? — я нетерпеливо ерзал на стуле. — Нашел кого-нибудь?
— Есть один, — вздохнул оперативник, доставая блокнот.
— Молодец! Не вижу радости в глазах, Федор Сергеевич.
— Откуда ж ей взяться?.. Ох, чувствую, подведешь и себя, и меня под монастырь.
— Не ссы, Федор, прорвемся. Если погорим, тебя в любом случае не выдам, только обещай мне передачки в тюрьму носить. И сигареты…
— Ты же не куришь?
— В тюрьме закурю…
— Типун тебе на язык! Накаркаешь. Лучше бы я тебе ничего не говорил, — Погодин порывался засунуть блокнот обратно в карман, но я перехватил его руку.
Раскрыл его на последней странице, где карандашом написано: Медведев Андрей Викторович, Пролетарский переулок, дом 2, кв. 34.
— Ого! — присвистнул я. — Это он? Символично. Медвежатник Медведев. Да еще и тезка мой.
— Да какой он медвежатник. Так… Коллеги рассказали, что разбирается в замках. За кражи сидел. За мошенничество. Вскрывал квартиры состоятельных граждан, у которых сейфы в квартирах имеются. Освободился года три назад. Должен проживать по этому адресу. Больше ничего про него не знаю…
— Спасибо Федя… Самое то. Все, расходимся, подальше от всяких подозрений. Поеду я тезку навещу. Не хочу тебя в это впутывать. Ты меня не видел, а я вообще на этом больничном начал забывать, как тебя зовут.
Погодин вздохнул и вышел из кафетерия:
— Ты это… Береги себя, Андрюх… Ладно? Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— И я надеюсь. Бывай, — я сел в машину, завел мотор и направился в Пролетарский переулок, на окраину города.
Добрался минут за двадцать. Старенький двор неказистой трехэтажки встретил меня скрипом качелей на детской площадке и любопытными бабульками, что лузгали семечки на лавочке у подъезда. Они, не скрывая любопытства, таращились на мою машину во все глаза. Мол, чужак приехал. Эх… Ничего от бабулек не скроешь.
Я поежился. Уже сейчас ощущая себя, как минимум, преступником (чувство новое и
Зашел в нужный подъезд и поднялся на второй этаж. Вот и нужная квартира. Дверь неприметная, без номера и звонка. Будто там никто не живет. Но отполированная до блеска дверная ручка говорила об обратном. Я постучал.
Замок щелкнул через несколько секунд. Даже не спросили, кто пришел. Не опасается никого бывший сиделец. Дверь распахнулась, и на пороге появился коротко стриженный крепыш с седыми висками. Глаза привыкли к полумраку, и я пригляделся.
Твою мать! Да это же… Тот же колючий взгляд, те же змеиные гипнотизирующие глаза. Все как описывали раньше потерпевшие. Это был точно он. Тот самый шубник-мошенник, которого про себя я иногда называл Деточкиным, за схожесть поступков.
Я столько за ним гонялся, а два года назад, одолев его в схватке, отпустил. Вспомнил наш последний разговор с ним, который я много раз прокручивал у себя в голове, терзая себя мыслью, а правильно ли я поступил тогда:
— Куда награбленные денежки отправлял? — спросил я, вглядываясь в неразборчивые надписи на бланков переводов.
— Там все написано, мент, — процедил пленник. — Зенки раскрой.
Я пригляделся и не поверил своим глазам. Суммы немаленькие, по пятьсот рублей, по тысяче. Однотипных переводов много. Но… В строке “получатель” значится Новоульяновский детский дом. Что за хрень?! Я перебрал все бумажки. В каждой одно и то же.
Он щедро делился награбленным с детским домом. Как мент я поступил тогда неправильно, но как человек…
— Медведев Андрей Викторович, — проговорил я металлическим голосом. — Я же велел вам убраться из города.
— Он самый, — опешил шубник, вглядываясь в мое лицо.
Много времени это не заняло – уж конечно, он тоже меня запомнил, как и я его. Брови его полезли на лоб, он поиграл желваками и пробурчал:
— А… Это ты, мент. Ну заходи, раз пришел…
Я шагнул в полумрак квартиры и будто очутился в мрачной берлоге матерого хищника…
Глава 12
Но запах прогорклого табака свидетельствовал, что здесь все же обитает человек, а не зверь. Несмотря на белый день, солнце сюда избегало заглядывать. Темные шторы наполовину закрывали окна и напоминали спущенные пиратские флаги.
Убранство в квартире простое: серые стены отродясь не видели обоев, а стандартная советская мебель изрядно пообтерлась и, казалось, подернулась тленом. Гиблое местечко…
Мы прошли в зал, шубник молча ткнул на приземистый диван из черной потрескавшейся кожи. Такие, наверное, до революции еще выпускали.
Я сел на уже “окаменелую” сидушку и огляделся. Шкаф, тумба с телевизором – и все. Ничего лишнего, как в захудалой гостинице.
— Чем обязан? — нарушил тишину Медведев.
— Должок за тобой, Андрей Викторович, — настойчиво проговорил я, — Помощь твоя требуется.