Назад в СССР

Хлебов Адам

Тот отрицательно качнул головой в ответ.

— У тебя вон какой орел в помощниках! Идите сегодня без меня.

Пообедав мы с Серегой Бойковым не стали дожидаться окончания первой смены и отправились на пляж.

По дороге он рассказывал, где находятся спасательные посты, как устроена связь между ними. Как взаимодействовать с другими постами, если произошло два ЧП одновременно. Как психологически управлять отдыхающими, не желающими подчиняться и в целом вводил

в детали спасательной кухни.

— Отдыхающим нельзя давать слабину. С ними надо вежливо, но жестко. Большинство из них доброту принимают за слабость.

— Как и в остальных случаях в жизни.

— Да, точно. Еще надо отшивать тех, кто отвлекает от дежурства. Отдыхающие думают, что спасатель — это справочное бюро и бюро добрых услуг в одном лице. Иногда такую хрень спросят, диву даешься…

— Например?

Мы подходили к пляжу, где нам предстояло дежурить. Боёк протянул мне повязку с надписью «Стажер». А сам одел с надписью «Спасатель».

— Ну, например, многие думают, что спаситель будет охранять их вещи. Самые «умные» подходят и спрашивают можно ли им оставить у спасателя свои вещи и детей, пока они найдут подходящее жилье поблизости. Другие могу спросить, а точно ли я знаю, как люди тонут. Третьи пытаются узнать, могу ли я спасти людей «вооон с того корабля», в десяти милях от берега, если он начнет тонуть.

— Это вопросы из реальной жизни? — они, действительно, меня позабавили

— Ты даже не представляешь, как много таких товарищей. Ты еще с ними столкнешься.

— Что ты с ними делаешь?

— Расстреливаю из рогатки. Шучу. Отшиваю и отвечаю, что они мешают работать.

Мы дошли до поста. Собственно, постом это назвать было сложно. Потому что никакого мостика или спасательного бунгало с биноклями я не увидел.

На видавшем виде стуле, на набережной у ограждения, разделяющего пляжную и пешеходную зоны сидел парень в солнечных очках в панаме из сложенной газеты. На белой спинке стула синей краской было от руки написано: «Спасатель». Рядом с ним томился от жары и скуки такой же стажер, как и я. Я рассматривал участок, расположенный между двумя волнорезами, на котором нам предстояло дежурить.

Боёк протянул руку инструктору, а потом стажеру.

— Виталь, привет. Чё? Как? — Серега Бойков поинтересовался обстановкой. Тот встал потянулся, кивнул в сторону пляжа и ответил. Я поздоровался с обоими.

— Вон там мамаша полоумная — спит. Дети в воде возятся, ей хоть бы хны. Видишь?

Боёк, в отличии от меня, мгновенно нашел ее и детей на пляже и кивнул.

— А в остальном?

— В остальном спокойно всё. Никто не бухает, не дерется и на том спасибо. Правда…

— Что?

— Бабка с утра кричала, что у нее кошелек вытащили. Но никто ничего не видел. Может дома забыла.

— Да вот, Иваныч вчера был

на совещании. Говорит, что обсуждали гастролеров — щипачей, которые к нам пожаловали. Целая шайка шесть или семь человек. Может быть и правда, что обокрали. Еще картежные каталы двое, совсем молодой и старый объявились. Молодой строит из себя дурачка, предлагает сыграть, начинает проигрывать, потом старый подсаживается. И кранты котенку. Догола раздевают курортников. Так, что Иваныч сказал, если что увидим — сразу ему звонить докладывать и в ментуру тут же. Ты бы звякнул ему, рассказал бы про бабку.

— Наше дело маленькое, позвоню. Чего уж там. Мы пойдем?

— Валяйте, мы же уже пришли.

— Пост сдал, — пошутил Виталик, уступая стул с надписью, — за мной не заржавеет. Если надо подменить, то я всегда тебе помогу.

— Пост принял, — ответил Боёк

Первая смена попрощалась с нами и ушла. Серега продолжал посвящать меня в премудрости жизни спасателей. Я слушал его и рассматривал красивых девушек в купальниках, загорающих на пляже. В море покачивались два матраса с купающимися. Один с мужиком лет пятидесяти, второй с бабкой в большой белой широкополой шляпе.

На море был почти штиль. Волны с легким шелестом и звуком пузырящейся пены переносили мелкую гальку с места на место у кромки воды. До моего слуха доносились веселый детский смех и писк, обрывки разговоров, музыка на набережной.

— Сейчас меньше всего народу. Жара. Отдыхающие пошли обедать и спать. Но нам всегда надо быть на чеку. Тонут в любое время суток. Без графика. Непредсказуемо. Сколько видишь детей на берегу? Кстати, они всегда тонут молча.

— Считать всех или только тех, кто в воде?

— Считай всех. Они как муравьи, ты вылазят, то залезают в воду обратно. Никогда не запомнишь.

Я мысленно пересчитал всех детей на нашем участке. И тех, кто был в воде, и тех, кто сидел на берегу.

— Двадцать один.

— Двадцать два. Вон смотри еще одна семья пришла, пока ты купающихся считал.

Боёк был прав, последних я упустил из виду.

— Дежуришь так: вот смотришь за всем, что происходит и считаешь детей по головам.

— А может вообще всех считать? И детей, и взрослых?

— Не. Не сможешь. Без обид. Тут утром и вечером человек по двести — двести пятьдесят помещается. За всеми не уследишь. Наше дело — только дети и бухающая публика.

Он взял матюгальник, включил его и обратился к бабке на матрасе.

— Девушка в белой шляпе и в красном купальнике, на синем матрасе с маками, вы заплыли за буйки. Вернитесь к берегу.

Бабка мгновенно среагировала на «девушку». Она приподняла полы шляпы и вопросительно ткнула пальцами себя в грудь.

— Да-да. Вы. Здесь больше нет девушек с белыми шляпами на матрасах.