Наживка для фотографа
Шрифт:
На расстоянии, милый Мрожек, такие дела не делаются, — назидательно сказала она песику. — Ой, совсем забыла! Сегодня же суббота. Наш традиционный день икс. Семейное виртуальное совещание. А Кшись не звонит. Странно! Прежде он никогда не забывал об уговоре. Что ж, придется напомнить о себе этому неблагодарному индюку, заболевшему звездной болезнью.
Раскрасневшись от коньяка, Агнешка решительно набрала номер мужа.
— Ольгушка, это ты, привет, милая! — пробормотал Кшиштоф сонным голосом.
— Какая еще Ольгушка? Это я, Агнешка! — вспылила дама и чуть не запустила пустым бокалом в камин. Неужели это та Ольгушка, из-за которой у них с Кшисем все пошло
— Ой, прости, дорогая, мне снился такой хороший сон, — сказал Кшиштоф совсем другим, грустным голосом. — Ты хоть знаешь, сколько сейчас у нас времени?
— Не знаю и знать не хочу, — объявила Агнешка. — Ты даже забыл, что сегодня суббота и тебе стоило бы побеспокоиться о своей бедной жене. Что ж, все ясно. С этой Ольгушкой тебе интереснее…
— Не придирайся, дорогая, — терпеливо попросил Кшиштоф. — Ты в своем уме? Какая Ольгушка в Японии? Здесь одни Чио-Чио-сан. Я очень устал, милая. Ну, давай говори, что хотела, все равно разбудила, — покорно согласился супруг-заочник.
— Нам надо немедленно встретиться, Кшись, — объявила жена тоном не допускающим возражений.
— К чему такая спешка, милая, ты еще недавно не больно-то хотела меня видеть, — удивился Кшиштоф.
— Ладно, Кшись, обо всем поговорим при встрече. Решай быстрее, в какой стране нам лучше увидеться. А то по телевизору начинается мой любимый сериал.
— Ну, только не в Японии. Я здесь очень занят.
— Чио-Чио-сан? — не удержавшись, съязвила жена.
— Не надо злиться, дорогая. Это тебе не идет. Пойми, прослушивать по двадцать часов в сутки молодые дарования и давать мастер-классы японским вундеркиндам — не кнедлики кушать… Потомки самураев все соки выпьют, пока не оправдают все, до единой иены, которые на меня затратили. О, я кое-что придумал. Давай-ка, Агнешуся, встретимся в России! А что? Я все равно полечу обратно через Москву. Остановлюсь не на сутки, как в прошлый раз, а дня на три. И ты, дорогая, заодно там побываешь, город посмотришь. Москва теперь настоящая европейская столица! Правда, и цены такие же. Но ничего, у тебя, моя коханая, денежки нынче водятся…
— Что ж, пожалуй, это будет прикольно, — согласилась Агнешка после короткого раздумья, — а то я от этих адвокатов и их бумажек скоро совсем зачахну. Да, учти, я приеду не одна, а с Мрожеком.
— Твой новый любовник? — вежливо поинтересовался Кшиштоф.
— Нет, мой старый друг, — обиделась Агнешка.
И, словно подтверждая слова хозяйки, песик оглушительно тявкнул в трубку.
Ленка вела машину, петляя по переулкам Сретенки и напряженно вглядываясь в зеркало заднего вида. Слава богу, хвоста не было. Антон сидел рядом, не решаясь нарушить затянувшееся молчание. На крутом повороте машину зверски тряхнуло, и сосед невольно навалился боком на Ленку, невольно схватив ее за коленку.
— Эй, Шумахер, полегче на поворотах! — проворчал парень.
— Надо было пристегиваться, трепетный мой! — огрызнулась лихачка.
— Слушай, водила, не скотовозом рулишь! — шутливо прикрикнул он и слегка коснулся тонкой белой руки, усыпанной веснушками.
— Да все вы, мужики, — скоты! — буркнула водила и прибавила газу. Она поймала кураж и теперь вела машину так легко и вдохновенно, словно снимала сенсационный фоторепортаж в номер.
Когда Ленка рулила своей «ласточкой», она менялась до неузнаваемости. Включалась какая-то другая, мужская часть ее мозга, отвечавшая за скорость, быстроту реакции и безопасность. И видимо, за мужской способ выражать
Антон сразу почувствовал, что с Ленкой Кузнецовой произошла какая-то загадочная перемена. Теперь рядом с ним сидела не закадычная подружка, не смешной зеленый и юный Кузнечик, а прелестная женщина со стальным стержнем, кое-что повидавшая на своем веку. Ее новый, «железный» облик так контрастировал с трогательными веснушками на белых руках, с пухлыми и яркими, какие бывают у рыжих, губами, с тонкой шеей и стриженым рыжим затылком… А еще со свежим детским запахом ее кожи, который он теперь жадно вдыхал, сидя рядом. Антон невольно притих и задумался. Неужели у этой прелестной юной женщины столько разных обликов? А он-то, самонадеянный дурак, думал, что хорошо знает ее!
— Не описайся, штурман! — предупредила Ленка приятеля и лихо крутанула руль влево.
Черт! Антон не успел заметить, как из подворотни прямо на них вылетел «ниссан» и, едва не протаранив дверь со стороны Антона, рванул следом. «Ласточка» дернулась, рука Антона случайно коснулась Ленкиной груди. Эта маленькая твердая округлость, не защищенная никакой тканью, кроме легкой бирюзовой маечки, мгновенно лишила Антона способности соображать. Бандиты, погоня, опасность — все как-то разом отошло на второй план, словно происходило не с ним, Антоном Смирновым, а с героем какого-то второсортного боевика. Вопреки всякой логике больше всего на свете ему захотелось коснуться другой, далекой от него левой груди. И еще — круглой правой коленки, упакованной в плотную джинсу. Но Ленка, к счастью, не заметила произошедших с ним перемен. Вернее, не могла заметить. Все ее внимание было устремлено на дорогу. «Ниссан» не отставал, предугадывая все Ленкины маневры. Получалось, что в своих маленьких руках Ленка сейчас держала не только руль, но и две жизни: свою и Антона.
— А вот тебе хрен моржовый, чудила грешный! — вдруг пробормотала она и подала назад. В отличие от большинства женщин за рулем Ленка прекрасно ездила задом и парковалась не хуже опытных водителей-мужчин. Въехав задом в ту же подворотню, откуда только что вылетела иномарка, Ленка развернулась и, проутюжив двор насквозь, выскочила на соседнюю улицу.
Машина вырвалась на Бульварное кольцо, промчалась несколько десятков метров и встала намертво. Пробка была такой безнадежной, что, наверное, начало и конец ее можно было увидеть лишь с вертолета.
— Вот тебе, бабушка, и юркнула в дверь! — усмехнулся Антон. — Если будем плестись в таком темпе, к сдаче номера в «Скандальной газете» точно не успеем. Так что, Кузнечик, можно расслабиться, а некоторым даже закурить. Везет пешеходам! Сразу двух зайцев убивают: и от гиподинамии спасаются, и нервы сберегают. О, гляди-ка, вон там наш старый знакомый! Неутомимый пропагандист здорового образа жизни и верный овощеносец Аллы Матвеевны!
По тротуару бодро семенил Иван Варфоломеевич в неизменной кепочке и с рюкзачком за плечами. Экипировку довершали внушительных размеров авоськи, сквозь прозрачную ткань которых просвечивали огромные помидоры, красный болгарский перец, глянцевые яблоки с пунцовыми боками и пучки отменной редиски.