Назло громам
Шрифт:
Это стало основой интриги спектакля, в котором жили эти люди, и в котором умерла Ева Ферье. Она была прирожденной интриганкой, не видела в этом ничего странного. Ева была ослеплена, упивалась счастьем. Филип «делал вид», что проявляет интерес к Одри, и она даже «поощряла» его. В нужное время, когда они сбросят маски, Филип проявит свою истинную любовь к Еве.
Естественно, Филип вовсе не собирался этого делать. Он знал, что, для того чтобы получить то, чего он действительно хотел, ему нужно убить свою мачеху.
Его отец, будучи человеком неглупым, начал догадываться, как могут
Даже если никогда раньше вы не испытывали симпатии к Десмонду Ферье, теперь я прошу вас быть к нему милосердными. Его многочисленные пресловутые любовные интрижки бумерангом вернулись к нему в самой худшей форме. Если он не прав и его поощрения лишь плод его собственного дьявольского ума, то может случиться скандал с обвинениями жены или сына, но если он прав и при этом продолжит молчать, то какая катастрофа может произойти со всеми? — Доктор Фелл замолчал. Трубка его погасла; покрасневшее лицо нахмурилось. — Да! — задумчиво добавил он. — В первые месяцы года развитие событий шло к неизбежному концу. Но здесь я позволю себе отказаться от печальной практики предвосхищать события. Давайте забудем об этом и рассмотрим ситуацию в том виде, какой она предстала передо мной, когда Ферье приехал ко мне в Лондон, а потом я прибыл сюда и узнал все, что мог узнать.
Миссис Ферье исступленно говорила о «новой жизни». То ли сама решила, то ли кто-то убедил ее в том, что она еще способна с триумфом вернуться на сцену. И первым шагом к этому станут ее мемуары, которые она должна писать в предназначенном только для нее кабинете. А тем временем кто-то стал распространять слухи о том, что она якобы отравила Гектора Мэтьюза. То ли сама она придумала, то ли опять же кто-то убедил ее продемонстрировать безмятежную невинность, пригласив к себе на виллу «Розалинда» группу избранных людей.
Здорово! Я повторяю: здорово!
Было бы неразумно предположить, что эти слухи распространяла она сама, да и ни один из ее поступков не был похож на прелюдию к чьему-то убийству. Если в этом доме и замышлялось какое-то грязное дело, то миссис Ферье могла фигурировать в нем не возможной убийцей, а, скорее всего, жертвой.
К тому же на первый взгляд потенциальным убийцей мог бы показаться Десмонд Ферье. Ведь он делал намеки о возможном отравлении, а я своей глупой башкой не мог этого понять.
Не говоря о том, что, по существу, я знаю его как честного и добродушного человека, часто, как и все мы, слабого; он не мог дать Еве новую жизнь. Несмотря на все ее слова, реальность была такова: она заботилась о нем меньше, чем он о ней. Он никогда не советовал ей вернуться на сцену, да и она все равно не стала бы чувствовать себя такой счастливой, даже если бы он посоветовал это. Более того, поскольку Десмонд так много говорил об отравлении ядом, и его жена умерла именно от этого, тяжкие подозрения тут же должны были пасть на него. Это не было планом убийцы. Все его разговоры выглядели скорее как предупреждение кому-то другому, а не миссис Ферье: «Не делай этого, откажись, измени свое
Когда я исключил из списка потенциальных убийц этих двоих людей, у меня остался только один (я имею в виду семейный круг) подозреваемый. Помня, что это всего лишь предположение, я внимательно наблюдал за событиями, происходившими в четверг вечером и ночью.
На втором этаже виллы миссис Ферье обнаружила нечто, разрушившее ее мир и заставившее немедленно отправиться прямо в «Отель дю Рон». Зная репутацию своего мужа, была бы она так потрясена, узнав, что у него связь с другой женщиной?
Ну, о том, что произошло в отеле, вы хорошо знаете сами. Кто-то положил в ее сумочку флакон из-под духов, которыми она всегда пользовалась. Ева ничего не замечала до тех пор, пока, достав флакон из сумочки, не обратила внимание на необычный цвет его содержимого. Она непременно должна была обнаружить это на публике. Но почему серная кислота? И откуда она появилась? И наконец, почему во флаконе из-под духов?
Десмонд Ферье, оставивший меня в ночном клубе на Новой площади, поспешил вернуться обратно, чтобы сообщить мне эту новость, каждым своим словом обнажая тревожное состояние его души. Имя Одри Пейдж упоминалось в связи с местью. Было ясно, что он беспокоится за сына, однако теперь Десмонд делал вид, будто его волнует безопасность мисс Пейдж. В каком-то смысле это было правдой, с той лишь разницей, что угроза попытки отравления исходила не от Евы Ферье.
Я изложил ему свои подозрения и недвусмысленно дал понять, что, по моему мнению, опасность может угрожать его жене. Двое из вас могли убедиться — это ему не понравилось. Сказав это, я совершил еще одну из грубейших ошибок в моей жизни.
Хатауэй не без удовлетворения втянул воздух сквозь зуб с дуплом.
— Да, — подтвердил он. — Я тоже все еще продолжаю считать, что вы совершили ошибку.
— Что вы имеете в виду?
Хатауэй вскипел от ярости, но решил воздержаться от того, чтобы назвать кого бы то ни было глупцом или идиотом.
— Много лет назад в Клубе расследования убийств, как я уже упоминал, — сообщил он, — я обрисовал в общих чертах берхтесгаденское дело и привел целый ряд свидетельств того, что Мэтьюз мог быть убит в результате отравления ядом букета цветов. Однако Мэтьюза не отравили! Это был несчастный случай. Вы сами ничего не смогли доказать, потому что ни о каких цветах в Берхтесгадене и не было сказано ни слова, точно так же, как никто ничего не говорил о розах в кабинете виллы, пока мы не увидели их там!
Доктор Фелл сдержал подступивший гнев.
— Такая возможность, — сказал он, — должна была рассматриваться. Поскольку у Филипа Ферье был план покушения на жизнь миссис Ферье, я ожидал чего-то более грубого, к примеру серной кислоты, от которой смог бы защитить.
Серная кислота действительно была применена, но как угроза, как предупреждение. Настоящей целью было привлечь внимание к флакону из-под духов. Когда леди нашли бы мертвой, мы сразу же должны были бы подумать о розах и о духах с ароматом розы. Эта мысль мелькнула у меня в голове, но я отбросил ее. А поскольку Мэтьюз не был отравлен, я окончательно отверг образ отравленных цветов.