Назло папе куплю маму
Шрифт:
– Так, все! – меня отодвинули и распахнули дверь, а Дэнфер поднял вопросительный взгляд. – Ты мне уже на двадцать лет тюрьмы наговорил! Я напишу, ты прочитаешь.
Рафаэль что–то писал, взяв со стола перо и бумаги.
– Вот! – протянул он сыну. – Так ты провел лето.
После пятой попытки стало ясно, что у Дэнфера не получается натурально сочинять! Выглядел он так, словно за кадром мама и папа стоят с ремнями.
– Я не хочу читать это! – под конец возмутился он. – Это же неправда!
–
– А я не хочу приукрашать, – уперся Дэнфер, обиженно засопев.
– Что будем делать? – спросила я, глядя на гордого «неприукрашателя».
– Мордехай, принеси все зелье смены облика, все, что осталось! – скомандовал Рафаэль. – Мадам! Мне нужна будет очень ваша помощь! Я бы и сам попробовал, но это запрещенное зелье. И рассчитано на людей. Не на вампиров.
– Отлично, – кивнула я.
– Слушаюсь! – произнес гоблин, косясь на меня, пока Дэнфер освобождал кресло.
– Дэнфер, я очень надеюсь на твое благоразумие в Академии. Ты должен вести себя так, как подобает аристократу. Не бегать по коридорам. Это недопустимо! Держаться с достоинством! Чтобы мне не пришлось за тебя краснеть. На уроках слушать внимательно. Дисциплину не нарушать, – строго произнес Рафаэль.
– Папа, а ты как себя вел в Академии? – спросил Дэнфер, глядя на отца.
– Я никогда не нарушал дисциплину! И всегда был образцовым студентом, – гордо произнес Рафаэль. – Поэтому я надеюсь, что ты будешь вести себя, как и подобает Дэнферу Малеволенту!
– Вот! – прибежал гоблин с какими–то склянками. – Я собрал чемоданы юного господина! Завтра он отбывает в Академию.
Склянки звякнули об стол, а я прикинула, что мне придется их пить.
– Дэнфер, будь так любезен! – произнес Рафаэль, осторожно выдергивая волос ребенка. Он бросил его в зелье и то почему–то забурлило. – Мадам, пока вы пьете и плюетесь, я пишу вам то, что вы должны сказать!
Я взяла склянку и понюхала. Пахло прелыми носками. Так, ладно! Я попробовала первый глоток, чувствуя привкус противного лекарства. Зажав нос, я осушила зелье, как вдруг почувствовала, что уменьшаюсь и…
– Превосходно, – заметил Рафаэль, а Дэнфер смотрел на меня с изумлением. Я тоже осмотрела себя, видя на себе дорогой халатик. Ой! У меня что? Клыки?
– Шарик, – напомнили мне, а я вопросительно посмотрела, забыв заклинание. После пары неудачных попыток шарик снова стал чистым и вспыхнул.
Мама для торжественности забралась на стул, пока Дэнфер не выдержал и рассмеялся.
– Сначала, – строго произнес Рафаэль. Он уже что–то написал, пока я тормошила шарик.
– Как я провел лето! – писклявым голосом выдала я, понимая, что голос остался прежним. Мне подняли бумажку, а я прищурилась, пытаясь прочитать размашистый почерк под наклоном. –
– За книгами! – возмутился Рафаэль, косясь на свой почерк. – Готовился к поступлению в Академию! Я прочитал много книг…. Давайте я буду вам дублировать?
– Угу! – согласилась я, прокашливаясь. Дэнфер умирал со смеху, сползая по дверному косяку.
– Как я провел лето! Это лето я провел за книгами! – пискляво выдала я, глядя на настоящего Дэнфера, который уперся лбом в стену и смеялся.
– Я прочитал… – тихонько прошептал Рафаэль, косясь на Дэнфера, который зажал себе рот руками.
– Я прочитал много книг! – с интонацией выдала мама, делая вид, что ее распирает от гордости.
– Выучил новые заклинания, – подсказывали мне шепотом.
– Выучил новые заклинания! – пискляво с интонацией выдавала я.
– Узнал многое про Академию, куда мне предстоит поступать, – прошептали мне, а я повторила голосом отважной пионерки.
– А так же помогал папе!– добавила я от себя. Рафаэль задумался снисходительно кивнул. То, что было дальше напоминало игру в пантомиму. Почерк у папы был таким, что ему проще было показать самому.
– … я изучал … эм… драконов… – выдала я, глядя как папа отложил листы бумаги и показывает мне глазами и руками дракона. Не знаю, как у него получилось, но я чудом угадала…
– Учился рисовать печати, – продолжала я, пока Рафаэль, сдувая прядь, делал вид, что что–то рисует на полу. Он показывал мне что–то, чего я не знала и никак не могла угадать… Пока я плела про печати, я видела, как Рафаэль поднимает глаза к потолку, что–то беззвучно выговаривает и сдувает прядь с лица и показывает уже другое. И смотрит на меня с надеждой. А потом он сдался.
– Достаточно! – скрестил руки Рафаэль, беззвучно проговаривая это слово.
– Все! – выдала я, и шарик потух.
– Фух! – устало стекла я с кресла, чувствуя, как зелье перестает действовать, а на мне снова алое платье. На кресло тяжело оперся растрепанный Рафаэль, глядя на шарик, в котором виднелся маленький Дэнфер, который с сияющей улыбкой что–то рассказывает. Какой ужас! Вот на что толкает двух образованных людей беспощадная система образования!
– Я вам показывал тролля, – вздохнул муж. – Неужели не понятно?
– А–а–а! – протянула я, зевая и тряся головой. – Теперь понятно!
– Кхеум, – послышался голос дворецкого. – Знаете, я был о вас лучшего мнения.
Дэнфер устал смеяться. Он выглядел таким счастливым, что я сама удивилась.
– Спать! – отец указал на дверь. – Завтра с утра ты с мамой едешь в Академию.
– А ты? – спросил Дэнфер, глядя на отца.
– А я, сынок, насколько ты помнишь, под домашним арестом. И не имею права покидать территорию замка! – заметил Рафаэль. – Все собрали?