Назначьте ведьме адвоката
Шрифт:
— А речь не ты ему писал случайно?
— Абсолютно не случайно не я. У нас для этого целая служба имеется.
— Странно, ведь это как раз в твоём духе! Назвать гражданской ответственностью обыкновенное стукачество.
— Следование букве закона не есть стукачество. А есть осознанная и патриотичная позиция ответственного человека, которому не чужды интересы родины.
Рейсон скривилась и выдала руладу, выражающую крайне негативное отношение к вышесказанному. Звук получился неприличным.
— Госпожа адвокат! —
Ведьма немедленно снова румянцем залилась.
— Знаешь что? — прошипела зло.
— Знаю. Не пойду. И, Кир, я, правда, очень рад тебя видеть, — Тейлор покосился на адвокатессу, уже способную цветом лица с любым перезревшим помидором поспорить. Встал, к окну отошёл, приподнял штору. На улице — на гостиничном крылечке, под фонарём — подмигивала серебристыми бантиками распушившаяся ёлочка. — Кстати, госпожа Ярге передавала тебе привет.
— Старшая или младшая?
— Какая старшая? — не сразу понял, залюбовавшийся наряженным деревцем инквизитор.
— Как какая? — невинно хлопая глазками — инспектор её отражение в оконном стекле прекрасно видел — сладенько протянула адвокатша. — Твоя возлюбленная, любительница чужих постелей.
— А, ну да! Нет, тогда младшая. Её в столицу перевели. На февраль назначено первое заседание. Но что-то мне подсказывает: ничего у прокурорских не получится. Изгадила ты им дело знатно. Так что советую запастись шампанским, чтоб отметить выход убийцы на свободу. Ты чего?
— Ничего, — буркнула надувшаяся ведьма.
Тейлор усмехнулся собственному отражению, которое видел почему-то гораздо менее отчётливо, чем кирино. Опустил штору, сел перед Рейсон на корточки. Взял её руку, перевернув ладонью вверх, будто линии изучая.
— Нет у меня никаких любовниц, — заверил негромко.
— Ну, конечно! И твоя личная жизнь меня абсолютно не интересует!
— Нету. Никаких. Любовниц, — повторил инспектор, провёл ведьминой ладонью себе по щеке. Рука у неё оказалась мягкой и тёплой, а кончики пальцев, кажется, чуть подрагивали. — У меня на них не хватает времени. И сил. Да и денег жалко. Я работаю, делаю карьеру. Ты разве не в курсе?
— Чего?
— Что я карьерист без души, совести и сердца. А ещё сквалыга.
— В курсе, — послушно кивнула Рейсон и быстро губу облизала — не соблазнительно, а нервно.
— Ну вот, какие уж тут любовницы? А у тебя новости есть?
— Я замуж выхожу, — брякнула адвокатша.
Тейлор ещё посидел, рассматривая ковёр, хотя рассматривать там абсолютно нечего было — обычная кисельно-зелёная роза на казённом и изрядно истёртом пурпуре. Почесал уголок глаза. Аккуратно положил руку адвокатессы ей же на колено. И только потом встал.
— Рад за вас и вашего избранника, — сказал и от собственного голоса поморщился. Скрежет железа и то звучал бы приятнее. — Не озвучите имя счастливчика? Не
— Брен, — выдавила ведьма, губу кусая. — В смысле…
— Я понял, уточнять не стоит. — Ну что ж, счастья вам и множество маленьких сурикатиков. Или как правильно, сурикотят?
— Что?
— Неважно. Это я о своём. А разрешите всё-таки полюбопытствовать, что вынудило вас принять столь поспешное решение? Трудности, которые необходимо решить безотлагательно?
Не скрываясь, злясь на неё, на некроманта, на весь мир и на себя заодно, инспектор нагло уставился на живот адвокатессы. Естественно, под шубкой, которую Рейсон так и не сняла, ничего заметно не было. И от этого инквизитор разозлился ещё больше. А, может, его бесило собственное, откровенно идиотское, поведение. Тейлор ещё и сам не понял, с чего вдруг появилось желание кого-нибудь придушить. Но от желания этого аж челюсть свело.
— А вот это абсолютно не ваше дело, — предсказуемо отчеканила Кира вставая. — И для оскорблений у вас нет ни прав, ни… мотивов. Всего хорошего, господин Тейлор. Передавайте привет супруге.
— Вот точно, — пробормотал инквизитор прислушиваясь. Думал: саданёт дверью со всей дури. Но нет, ведьма прикрыла створку почти бесшумно. И шагов её слышно не было. — Прав у меня никаких и мотивов тоже. Разве что аффект?
Инквизитору, понятно, никто не ответил.
Инспектор постоял, раскачиваясь с носка на пятку, сунув кулаки в карманы брюк. Подошёл к буфету, нацедил почти полный стакан коньяка. Покрутил толстостенный гранёный графин, будто впервые видел такую штуку, да и запустил им в стену.
Истерики не получилось — хрусталь оказался слишком прочным. Нет, ботнуло знатно и на шёлковых обоях появилось тёмное пятно с каёмкой мелких брызг. Но графин и не думал разбиваться. Упал на ковёр мягко, прямо на кисельную розу, как на лапы приземлился.
Тейлор громко, чётко выговаривая слова, выругался. Ещё с носка на пятку покачался и добавил то, что ещё со времён портовой юности помнил. В полной тишине брань прозвучала особенно отвратно.
[1] Снять мантию (экв. «Снять погоны») — уволить.
Глава 12
Тейлор тщательно разгладил ладонью замявшийся лацкан пиджака, начал застёгивать пуговицы портпледа и снова расстегнул их — не понравилось, как рукав лёг, поправлять пришлось. Собственная педантичность и излишне требовательное отношение к одежде инквизитора порой раздражали. А что делать? Против собственной природы, говорят, не попрёшь. Вот и приходилось разглаживать, складывать заправлять. Позвать бы горничную, велеть вещи собрать, да на собственном опыте давно убедился: служащих в гостиницах набирают по принципу криворукости — чем кривее, тем лучше. Распаковать багаж у них ума ещё хватит, а вот собрать…