Называйте меня пророком
Шрифт:
— К кому это — к вам? — щурясь в тщетной попытке разглядеть лицо говорившего, спросил удивленный Енисеев.
— К вашим поклонникам. Вы сейчас переживаете нелегкий период, и вам необходима помощь. Заходите, пожалуйста, прошу вас.
— Нет уж, как говорится, лучше вы к нам. Вы от Ефрема, что ли? Что-то уж больно вежливые…
— Мы не знаем, кто такой Ефрем. Если вы говорите об одном из уголовников, которые к вам сегодня заходили, то мы не имеем к нему никакого отношения. Давайте обсудим и эту проблему. Ничего не бойтесь,
— Илья, не надо! — услышал Енисеев сзади голос Елены. Она спешно вернулась, увидев, что он разговаривает с кем-то из минивэна. — Пойдем лучше в милицию!
Тут, наконец, Енисеев разглядел, что людей в темном салоне несколько, и все они — в шапочках-масках с отверстиями для глаз и рта.
— Да, лучше в милицию, — пробормотал он и попятился.
Люди в масках тут же выпрыгнули из машины и ловко завернули Енисееву руки за спину. Он и опомниться не успел, как его, головой вперед, затолкали в благоухающее дезодорантом чрево минивэна, защелкнули на запястьях наручники и бросили лицом вниз на заднее сиденье.
— Стойте! — закричала, колотя по микроавтобусу, Елена. — Милиция! На помощь!
В ответ из салона высунулась рука в перчатке, схватила девушку за шиворот, а другая рука заткнула ей рот.
Люди в масках возбужденно переговаривались над Енисеевым.
— А с этой что делать?
— Насчет нее никакого указания не было.
— А зачем мы заговорили с ним, когда она была рядом?
— Да она вроде бы ушла! Улица пустая, момент удобный!
— Ничего себе — удобный! Сказано было: не привлекая внимания!
Елена, мыча, билась в объятиях налетчика, пытаясь ударить его сзади локтем. Улица Руставели была пуста, от милицейского управления картину скрывал микроавтобус.
— В машину! — приказал голос, заговоривший с Енисеевым. Елену мигом втянули в салон.
Дверь закрылась, минивэн тронулся. Елена продолжала бороться, лягалась. Енисеев невольно устыдился: он-то лежал без движения.
— Выпустите ее! — закричал он. — Она же вам не нужна! Я отказываюсь говорить с вами, если вы ее не выпустите!
Тем временем на Елену тоже надели наручники.
— Будете пинаться, наденем и на ноги! — пообещали ей.
— Говорить будете не с нами, — сказал Енисееву старшой. — Она нам действительно не нужна, но она — свидетель. А нам бы хотелось обойтись без свидетелей. Извините.
— Что ж вы ее — убить собираетесь?
Старшой рассмеялся.
— Вы меня не так поняли. Девушка кричит о милиции, а нам не нужна сейчас милиция. А потом мы ее выпустим вместе с вами, потому что вам никто не собирается делать ничего плохого. А сейчас, пардон, вас придется обыскать. Изымаем только оружие, мобильные телефоны, диктофоны, фотоаппараты.
— Енисеев, ну ты и козел! — звучно сказала Елена.
Люди в масках, обыскивающие ее и Енисеева, переглянулись.
— Я-то козел, а ты зачем вернулась? Я для чего с тобой встретился?
— Я не из тех, кто проходит мимо, когда на их глазах похищают людей.
— Низкий поклон тебе, конечно, но меня всё равно похитили и тебя, главное, тоже. Чем же я виноват?
— Тем! Если ты женат, не подсаживайся к незнакомым девушкам!
— А ты, если такая правильная, не разговаривай с незнакомыми женатыми мужчинами!
Похитители с удивлением, молча внимали этому почти семейному спору. Потом старшой сказал:
— Извините, нам придется завязать вам глаза.
— Ребята, вы очумели? — возмутился Енисеев. — Мало того, что наручниками сковали, теперь еще и глаза завяжете! Вы что, в графа Монте Кристо играете?
— Наручники мы с вас снимем, если обещаете сидеть спокойно, а глаза всё же завяжем. У меня такой приказ. Вы не должны, по крайней мере, сейчас, знать, куда едете.
— А чей у вас приказ?
Старшой молчал.
— Хорошо, спросим по-другому. Вы, собственно, кто?
— Люди.
— А, люди! Люди, похищающие других людей. Те уголовники, что были у меня, тоже утверждали, что они люди. Подразумевая, что все остальные, то есть не уголовники, — не люди. Но люди — это те, кто может представиться без маски. Впрочем, я и так знаю, кто вы: я же, как-никак, Пророк. — Енисеев нарочно затягивал разговор, чтобы подольше видеть, в каком направлении их везут. Сейчас они двигались по Дмитровскому шоссе в направлении Кольцевой автодороги. Промелькнула станция метро «Тимирязевская», залитая желтыми огнями платформа пригородных поездов, кафе Анатолия, выйдя из которого, Енисеев вчера смотрел на Дмитровское шоссе. Его жизнь словно кружилась вокруг одних и тех же мест, как в заколдованном лабиринте.
Но долго заговаривать зубы похитителям не удалось.
— Давайте сначала наденем повязочки… вот так… голову повыше…
Енисеев погрузился во мрак. Зато его руки освободили из тисков наручников.
— Так кто же мы, по-вашему? — в голосе старшого слышалось любопытство.
— Бывшие сотрудники госбезопасности, естественно.
— Хм… А почему вы так считаете?
— Ну… вы вежливые, но применяете насилие. Не ругаетесь матом, как менты, но скручиваете людей вполне умело, без членовредительства.
— Ты еще не нахвастался, Енисеев? — язвительно спросила Елена. — Мало тебе результата футбольного матча? Назови ему еще его фамилию, имя, отчество, чтобы он нас убил, когда повезет обратно.
Енисеев промолчал. Елена была права, но он «хвастался» перед старшим, чтобы вызвать его ответную реакцию, исподволь побольше узнать о нем.
— Вашей жизни ничто не угрожает, независимо от того, что предскажет господин Енисеев, — заверил старшой.
Ага, значит, везут предсказывать! Ну, зачем же еще, действительно?