НЧЧК. Дело рыжих
Шрифт:
Уже зайдя в подъезд, он сделал еще одну попытку выполнить волю Ытхана и, что скрывать, свое желание сгладить возникшее напряжение:
– Я могу с тобой посидеть? Чаю попьем. Или пива. А?
Леди Анарилотиони заверила, что очень хочет спать и, скорее всего, сразу же примет горизонтальное положение.
Едреные пассатижи! Ну почему все так нелепо получается, когда хочешь только добра?
У милорда капитана ап-Телемнара никогда не было ответа на этот простой вопрос.
«Хотелось как лучше, а получилось как всегда» – сказал однажды великий гоблин Сизоликов, изрекая одну из самых расхожих истин Седьмой Эпохи. У дриад по этому поводу имелась очень схожая поговорка:
Впрочем, так оно и есть, честно признался он себе, перекуривая собственную неделикатность на кухне. Другой бы возрадовался, если красивая девушка, не раздумывая, бросилась на помощь, услыхав его мысленный стон. Почувствовал бы себя… скажем… польщенным. А бывший ротный разведчик отчитал, как девчонку, и теперь вот мается оттого, что закрыл глаза на её проступок. Ведь выжгла же Нолвэндэ мозги ведьмаку? Несомненно. И это определенно сильно повредило общему делу. Да, Эрин готов взять всю вину на себя, как начальник и наставник в одном лице, но… Паучий случай! Как все запущено!
Вот и скажите на милость, как жить с такими принципами и представлениями о долге служителя закона?
И во всем доме – ни капли водки. Гадство какое!
Неуклюжая попытка шефа проявить сочувствие, как я ни старалась, никакого отклика во мне не вызвала, кроме, разве что, досады. Да нет, я на него не злилась. Наоборот, мне было стыдно и неудобно не только разговаривать, но и просто находиться рядом. От этого меланхолия моя только усугублялась. Поэтому я, как могла вежливо, отклонила предложение попить чаю, и убралась в свою квартиру, как раненый зверь в нору. Мне мечталось, что вот сейчас я залезу в кресло с ногами, завернусь в плед, поставлю любимую музыку и стану курить, грея окоченевшие руки о чашку… И разберусь, наконец, в себе. И справлюсь со всем – сама.
Не вышло.
От сигарет тошнило, руки дрожали так, что горячий чай я расплескала себе на колени – и не почувствовала даже. От любимых воинственных гимнов и маршей захотелось немедленно взвыть и разбить ноут о собственную голову. Я скрючилась в кресле, обхватив себя за плечи, забыв про тлеющую в пепельнице сигарету, и тихонько раскачивалась из стороны в сторону. Не плакалось мне, ну совсем никак! Вот же подлость какая, Эру-у… почему я даже плакать не могу, а?
Лучший способ выйти из такого оцепенения – это найти кого-нибудь, кто не поколеблется отхлестать страдалицу по щекам. Пойти к соседу и попросить его дать мне в морду, что ли? Я истерично хихикнула. Вот славное зрелище было бы, наверно… Интересно, а он согласится? Ради пользы дела, а? Я хихикнула снова, испугалась звука собственного хриплого смеха – и наконец-то заплакала. По-настоящему, но тихо-тихо, без всхлипов и подвываний. Перед кем тут рисоваться, леди? На саму себя в зеркало смотреть противно…
Нет, так нельзя! Сморгнув слезы и пару раз шмыгнув носом, я вылезла из кресла и добралась до душа. Залезла под холодную воду, чтобы хоть от головной боли избавиться, раз уж не могу отрешиться от ее причин. Ну, хоть это удалось. Ура крепости и прочности эльфийского организма. Вот только холодно, Валар, как же мне холодно… Наверное, примерно так же, как убитому ведьмаку в холодильнике доктора Роина… я вздрогнула и запретила себе об этом думать. Если так пойдет и дальше, мне неупокоенные духи начнут
Зажмурившись, я постояла посреди комнаты, пытаясь придумать, как же мне согреться. Залезла в шкаф и почти сразу наткнулась на старую аркову рубашку и камуфляжные штаны Аодана. Матушка всегда очень веселится, в очередной раз обнаруживая у меня целый склад ношеных шмоток моих братьев. С точки зрения психологии это, наверно, весьма специфический признак, зато какая экономия! И что я поделаю, если в рубашке Арка мне действительно уютней и… спокойней, чем даже в любимом моем халатике? Тем более, рубашка подлиннее будет. И вообще… она мягкая, шерстяная, теплая. Вот если бы кто-то из братцев был здесь… или папа… А лучше всего – мама. Скольких убила моя мать? И кто был ее первым? Полно, да видела ли она его вообще? Разве грифонолетчицы заглядывают в глаза тем, кого бомбят?
Так вот я промучилась еще полчаса, не меньше… а потом все-таки не выдержала, достала телефон и набрала мамин номер.
– Мамуля… – сказала я в трубку и замолчала.
– Нол, что?.. – с ее голосом тоже было что-то не так.
– Мамочка… – я всхлипнула. – Я… я человека… ведьмака… застрелила. Насмерть.
– Я знаю, детка, – мама вздохнула в трубку. – Я уже знаю. Ытхан звонил. Ты там как?
– Плохо, мама.
– Знаю, – повторила она. – Это нормально, солнце мое. Это всего лишь боевой шок… Это проходит… после того, как счет перевалит за второй десяток… Вот что, девочка. Водки у тебя, конечно, нет?
– Мама!
– Ну и зря. Купи и держи в холодильнике, специально для таких вот случаев. Ты там одна сидишь?
– Ага.
– Та-ак… Понятно. А твой начальник далеко?
– Н-не знаю… Дома, наверное.
– Хорошо, – в голосе леди Аэриэн появились знакомые командные нотки. – Отлично. А теперь, Нолвэндэ, слушай меня. Сейчас ты встанешь, оденешься, пойдешь к своему шефу и передашь ему трубку.
– Мама!
– Выполняй. Я жду.
Ну, и что мне оставалось делать? Когда мама приказывает так, с ней бесполезно спорить. Я одернула рубашку, потуже подтянула ремень штанов, чтоб не свалились ненароком, сунула ноги в тапочки и пошла звонить в дверь напротив.
Постояв под душем с закрытыми глазами, чтобы не видеть себя в зеркале, а затем нырнув в уютные драные джинсы, Эрин поплелся в гостиную. Спать не хотелось, жрать тоже, выпить нечего, из чтива – только летний выпуск «Молоха Ведьм». В кои-то веки образовался абсолютно свободный вечер, а чем занять себя – непонятно. Хоть на луну вой.
И если совсем недавно Эринрандир еще питал иллюзии относительно здорового секса как неплохого времяпрепровождения для взрослого мужчины, то ныне эти опасные заблуждения развеяны, словно с белых яблонь…гм… груш дым. Для нормального восприятия легконогих и пустоголовых нимф лесов, видимо, надо родиться дроу.
Лучшее, что пришло в голову – это вытянуться на диване, установив на груди пепельницу, и курить лежа, созерцая трещинки в побелке на потолке.
А теперь, если посмотреть правде в глаза, то ничегошеньки Эринрандир ап-Телемнар не умеет делать, кроме как отлавливать всякую сволоту по подвалам, получая при этом в смазливую морду со всей иномирянской ненавистью к остроухим нелюдям. Отряхиваться, подставлять раздробленные кости под чуткие ручищи сородичей Готзиллы Шахидовны, утирать сопли, и снова лезть во всякое дерьмо, в у-магон, например, чтобы окончательно разучиться сочувствовать, ценить чью-то бескорыстную помощь…