НЧЧК. (Трилогия)
Шрифт:
– Эрин! – теряя терпение, воззвала я. – Ты меня слышишь? Моргни!
Моргнул.
– Ты понимаешь, что именно я говорю?
Снова моргнул.
– Ой, сомневаюсь… – Я вздохнула и присела на край дивана. Ругаться не хотелось, хотелось сидеть вот так и тихонько гладить его руку.
Но повторения этого кошмара я не переживу. Точнее… его могут не пережить окружающие. Есть такая чудесная поговорка – бей своих, чтоб чужие боялись. Нет ни малейшего желания ей следовать, но… В общем, в истории моих предков – да-да, снова я о них! – такое случалось не раз, и не два. Что мы умеем делать лучше всего, так это находить виноватых. Я отлично знаю, чем может кончиться еще одна подобная выходка Эрина… Генетическая память, если угодно.
– Сердце мое, послушай, – я постаралась начать помягче, – и отнесись к этому серьезно, хорошо? Ты же знаешь, что я такими вещами не шучу. Так вот, Эрин – я люблю тебя безумно, но! Если ты еще хоть раз мне солжешь, неважно, из каких побуждений, если утаишь от меня… – Я задохнулась, нахмурилась, подбирая нужные слова, и продолжила. – Я прекрасно знаю, какая у нас с тобой работа. Тебя могут убить, и меня тоже могут. Но не смей обрекать меня на неизвестность. Я не смогу и не стану этого терпеть. Короче: еще один такой геройский финт – и я тебя оставлю. Потому что – либо мы вместе – во всем, либо порознь – но тогда уж тоже во всем. Только так будет честно. Вот так. Я клянусь, и пусть Валар будут мне свидетелями. Я сказала.
И тогда он снова моргнул, очень… как-то грустно, что ли. Но, балрог меня подери! Это не шутка и не прихоть. Мы так просто клятвами не разбрасываемся. Валар! Я так надеюсь, что он меня понял…
Гоблинское исцеление – штука мощная, что ни говори. Товарищ Шрак и Готзилла Шахидовна на пару сотворили чудо, буквально собрав эльфа заново. Но магическим образом сращенным костям, сосудам и тканям, так или иначе, нужно дать время для полного восстановления, посему доблестный энчечекист, столь успешно реконструированный в полевых условиях, еще сутки провел в крепких объятиях целительного сна, а следующий день – практически недвижимым от общей слабости.
Но какое это имеет значение, если ты жив, ничего не болит, а любимая девушка, хоть и ругается последними словами, но не отходит ни на шаг от ложа раненого воина?
Другой разговор, что нежная возлюбленная вооружена до зубов и контролирует каждое движение подопечного, а так же вполне серьезно целится в любого, кто приблизится к оному хоть на лишний шаг. Эру свидетель, у Нолвэндэ имелись даже ручные гранаты. От пережитого потрясения у мыслечтицы обострился нолдорский синдром, заставивший видеть вокруг только враждебные намерения. А еще Нол была зла, как тысяча ошпаренных балрогов.
По всей видимости, в своей аристократической школе леди Анарилотиони освоила курс риторики на «отлично», а заодно запомнила, что лучше всего до сознания мужчин доходят короткие обвинительные предложения в количестве не более пяти штук. Кратко, четко и без лирических отступлений вроде: «Как ты мог?» или «Я всегда тебе говорила…», напарница заклеймила возлюбленного последними словами, обвинив в опрометчивости, безрассудности, глупости, ничем не подкрепленной самоуверенности, а так же мужском шовинизме и поведении, не достойном рыцаря и офицера.
Да, Эрин признавал, что поступил несколько опрометчиво и даже в чем-то безрассудно, когда отправился на встречу с вампиром. Но капитан ведь не знал, что его визави окажется кровососом. Да, не предупредить начальство о планируемой встрече с преступником – безответственно. Но после близкого знакомства с либрусеком Эринрандир скорее дал бы разрезать себя на кусочки, чем допустил, чтобы Нолвэндэ подошла к вампиру даже на триста метров. Да, пресловутый мужской шовинизм, да, он самый в натуральном естестве и в полный рост, но, как в подобных случаях говорит любимая напарница: «И что?» Пусть капитан ап-Телемнар сто раз неправ,
И вообще… раненых героев полагается кормить всякими вкусностями и полезностями, лучше всего с ложечки, прижимаясь теплым бедром к боку, а так же давая полюбоваться содержимым разреза халатика в качестве стимулирующей терапии. Чтобы герою еще сильнее хотелось выздороветь и обрести достаточно сил для более решительных действий.
Еще один неожиданный минус процесса выхаживания раненого возлюбленного и создания ему уюта я открыла для себя внезапно. Оказалось, что его же надо чем-то кормить! Нет, пельмени у меня в холодильнике были, и сырки плавленые – тоже, но… В общем, это – не та еда, которая полагается выздоравливающим. И проблему надо как-то решать… Хочешь – не хочешь, а в магазин идти придется.
Скрепя сердце, я оставила дроу стеречь ложе и покой моего героя (подробно их проинструктировав и пару раз перепроверив, все ли они досконально поняли из инструкций) и отправилась закупаться, по дороге освежая в памяти свои скудные знания о полезной и здоровой пище. Честно говоря, ничего, кроме куриного бульона и овсянки в голову не приходило. Нет, вру! Еще где-то на краю сознания всплыли строки из подаренной мне прабабушкой на совершеннолетие кулинарной книги. «Чтобы приготовить розбратель по-тирионски, выдайте вашей кухарке четыре эланора, да один добавьте сверх того, за расторопность…» В общем, разносолов Эрину пока не светило. Я аж зубами заскрипела в досаде! Где-то наш драгоценный повар Стило Сигалли? Папуля его к нам притащил после очередной командировки (как раз кухарку у нас тогда переманили), и, судя по ухваткам и мелькнувшей разок на предплечье татуировке, Стило в жизни не только вырезку ножиком пластал… Хотя повар он… ах-х! До сих пор вспоминаю с нежностью.
Однако кое-что я все-таки умею! Так что это будет овсянка! Очень полезная, на курином бульоне. То, что нужно для выздоравливающего. Тем более что опыт приготовления этого блюда у меня есть.
Однажды мне случилось остаться в поместье практически в одиночестве. Папа с мамой были в отъезде, братья – кто в гарнизонах, кто в Академии… Часть слуг я сразу распустила по домам – мне многого не надо, я вполне способна сама себя обслужить, благо, запас продуктов быстрого приготовления в холодильнике был. А-а, как раз тогда кухарка нас и покинула, пользуясь отсутствием родителей… Ну и вот, остались мы в имении вчетвером – я, старший смотритель питомника и двое охранников. Вот тогда-то вопрос кормежки и встал ребром. Нет, не для нас! Я готовилась к поступлению в ИВА и грызла то, что найду, не различая вкуса, охранники вообще кушали свои пайки, им на посту ничего другого и не положено, а смотрителю еду таскала в судках какая-то барышня… Кормить надо было грифонов! Молодых грифонов, подростков – старшие ели специальные корма, да и на площадку для кормления мы им стабильно выгоняли по паре голов скота в день… А молодняк нуждался в дополнительном питании. Вот тогда я и научилась варить им корм. Основными компонентами пищи были куриные головы и овсянка. А что, неплохо получалось! Я и сама это с удовольствием ела. Сытно и вполне съедобно… И вообще! Мы едим для того, чтобы жить, а не наоборот.
«Раз грифоны это ели, то и Эрину подойдет», – оптимистично подумала я, подходя к магазину. Обитателей Ново-Форменовки мой воинственный наряд не смущал. Во-первых, жители района прекрасно знали, кто именно живет в доме 12 по улице Арсенальной и где служит, а во-вторых… После известия о либрусеке в городе был объявлен комендантский час, на улицах появились вооруженные патрули, и вид увешанной оружием девицы в бронежилете, заходящей в магазин, наоборот, должен был прибавлять обывателям уверенности. Типа, спите спокойно, дорогие подданные, НЧЧК не дремлет.