(Не) ангел и ее Инквизитор
Шрифт:
Вскоре на лужайке остались только Пенни, нервно грызущая ногти Корин и почему-то Верховный Инквизитор.
Пенни молчала, и Верховный Инквизитор молчал тоже. Его присутствие Пенни ощущала всей кожей, затылком. Она думала о том, каков Верховный Инквизитор на самом деле. О чем он думает, чего желает. Как жил бы, если бы война с нечистью вдруг закончилась.
— Думали, отделались от меня, — раздалось у уха Пенни шипение. Вокруг ее плеч сомкнулись тяжелые ледяные руки, и в шею впились клыки. Тело пронзило болью, а еще — бессилием. Пенни беззвучно застонала,
Корин отскочила в сторону, вытащила из ножен на поясе мачете, и сердце Пенни остановилось. Ну вот и все. Сейчас она снесет голову альфе, а вместе с этим и голову Пенни. Если, конечно, в ее тощем жилистом теле хватит на это сил.
Верховный Инквизитор толкнул Корин себе за спину, по-прежнему держа в руках огнемет, и Пенни дорого бы отдала, чтобы отвести глаза. Она не хотела смотреть, как ее убивает Верховный Инквизитор. Уж лучше Корин.
— Сожгите их! — выпалила Корин. — Скорее!
Но Верховный Инквизитор отбросил огнемет, а вместо этого достал из-под куртки серебряный нательный крестик.
— Credo in Deum, — сказал Верховный Инквизитор. Ринулся вперед и обнял Пенни вместе с альфой, вдавливая тому в лицо крест.
______________________________________________________________________
Credo in Deum (лат.) — Верую в Бога.
______________________________________________________________________
Кожа вампира зашипела, будто кислота, вцепившиеся в шею Пенни клыки исчезли, болезненно рванув кожу. Верховный Инквизитор коротко застонал, сжал Пенни еще сильнее, а затем тело альфы, которое Пенни ощущала спиной, исчезло. Мимо пронеслась с писком стая летучих мышей, и Пенни уткнулась лицом в грудь Верховного Инквизитора. Какой же он высокий.
Ноги ее не держали.
— Мы упустили его! Упустили альфу! — бесновалась где-то бесконечно далеко Корин. — Мы могли бы убить его, а из-за этого отродья упустили! Еще и твоя кровь! Ты ранен, твоя кровь теперь у них, все пропало! И все из-за нее, из-за этого бестолкового ангела!
Тело Верховного Инквизитора обнимало Пенни бесконечно нежно и бесконечно бережно. Тяжело дышало в затылок и колотилось сердцем в лоб. А потом вдруг отстранилось. Пенни почувствовала, как ее опускают на траву, а затем — почудилось? — легкое прикосновение к волосам.
Лежа, Пенни видела не очень многое. Вот Верховный Инквизитор подошел к Корин, а затем… обнял ее? сдавил?
— Замолчи, — низко проговорил он. — Еще одно слово, и я вырву тебе язык. Меня никто не ранил, моя кровь при мне. Скажешь хоть что-нибудь при остальных — убью. Ты поняла меня? — Верховный Инквизитор встряхнул Корин, и та что-то пробормотала.
Потом Пенни снилось, что с земли ее поднял Верховный Инквизитор, да так и понес на руках до джипа. Еще Пенни казалось, что она чувствует на себе капли крови Верховного Инквизитора, которого все-таки ранили.
Но разве можно доверять своим ощущениям после укуса вампира?
Глава 2
Оставлять
Человеческая душа — высшая ценность для демона, ее потеря — хуже смерти, обречение себя на вечные муки. Пенни знала, что Верховный Инквизитор не сломается даже под пытками, скорее умрет, чем расстанется с душой. Но если к демонам попадет его кровь… даже железной воли не хватит, чтобы сопротивляться проклятью. Тогда Верховный Инквизитор даже не умрет, хуже, чем умрет.
Хоть бы Верховный Инквизитор сказал правду, и к альфе-вампиру не попало ни капли его крови.
Так думала Пенни, лежа в палатке лазарета. Глаза открывать не хотелось. Шея в месте укуса тупо болела, шрамы на лопатках привычно тянуло. Вокруг было тихо, откуда-то из-за угла слышался тихий звон, как если бы лекарь или его помощница за столом перекладывали шприцы и скальпели. Горько пахло антисептиком, резиной и тентом палатки.
У входа послышалась тяжелая поступь, затем затихла, будто вошедший остановился в пороге.
— Сэр, — раздался тихий женский голос, а затем мужской сказал:
— Ты можешь идти, Мегги.
— Но…
— Ты. Можешь. Идти.
Звон стих, тихие шаги просеменили к выходу. Наступила тишина, а затем Верховный Инквизитор направился к Пенни. Постоял у кровати, опустился на стул, откинулся на спинку и вытянул ноги. Молчал так долго, что Пенни казалось, будто тоже уснул.
— Как ты себя чувствуешь, ангел?
Верховный Инквизитор никогда не называл Пенни по имени, хоть сам ей его дал. Всегда только «ангел».
— Хорошо. — Пенни открыла глаза. — Спасибо.
Взгляд Верховного Инквизитора был тяжелым и темным, синева радужки почти превратилась в черноту. Пенни приподнялась на руках и попыталась выпрямить затекшую спину. Взгляд Верховного Инквизитора тут же прикипел к ее обнаженной груди.
Господи. Она ведь знала, что раздета. Пенни дернула выше одеяло и сжалась. Вместилище греха.
— Ты должна мне, ангел, — сказал Верховный Инквизитор, и не думая отворачиваться. — Я спас тебя. Несмотря на все то зло, что ты мне причинила, сегодня я спас тебя, — в его словах звучала такая усталая злоба, что Пенни вздрогнула. — И вот чем ты мне платишь.
— Ч-чем, сэр? — Она сильнее сжала край одеяла, который натянула до самой шеи.
Верховный Инквизитор бросился к ней, схватил за шею и за плечо, заставляя запрокинуть голову, приблизил свое лицо к лицу Пенни и прорычал:
— Не притворяйся, что не понимаешь! — Его руки до боли сжали Пенни. — Только благодаря мне ты еще не пошла на корм демонам, только благодаря мне ты все еще жива, а ты все равно продолжаешь испытывать на мне свои силы! Доводишь меня до хвори, одурманиваешь, портишь!