Не ангел

Винченци Пенни

— Это становится все более интересным, — сказала жена. — Жду не дождусь встречи с мистером Бруером.

— И я тоже жду. Он очень интересный человек. Понимаешь, Дженетт, я чувствую, что именно в недвижимости мое будущее. У меня на это дело настоящий нюх, я его просто чую. В кирпичах и растворах есть то, что мне очень нравится, что-то настоящее, реальное, вещественное, это не какая-то умозрительная субстанция, существующая на бумаге.

— Ну, это вряд ли, — весьма холодно заметила Дженетт. — Возможно, мы и не полностью соответствуем золотому стандарту, как Великобритания,

хотя я считаю большой ошибкой с их стороны, что они к этому цепляются, но эта «умозрительная субстанция», как ты ее называешь, существует на самом деле. И ее могут в любой момент доставить из любого банка.

— Да, конечно. Но я просто чувствую тягу к строительному делу. Уверен, что мог бы прекрасно справиться с ним. Сделать его собственным полем деятельности.

— Поскольку ты потерпел неудачу в банковском деле. Ведь ты именно об этом говоришь?

— Нет, — резко ответил он, — я говорю не об этом. И не считаю, что в банковском деле я потерпел неудачу.

— Я тоже так не считаю, Роберт, — неожиданно улыбнулась Дженетт. — Я знаю, что в «Лоусонс» тебя высоко ценят. Очень высоко.

Замечание было надменное, покровительственное. Роберту оно не понравилось.

— Дженетт, — уже мягче сказал он, — думаю, ты не вполне понимаешь…

Она перебила его. Улыбнулась своей неожиданной сияющей улыбкой, как обычно смутив Роберта резким переключением температурных режимов эмоций.

— Все в порядке, думаю, я все понимаю. Ты молодой человек.

— Не такой уж молодой, — возразил он, — вот потому-то…

— Тридцать девять лет — это еще молодость. С моей точки зрения. В любом случае не будем спорить. Ты хочешь следовать своим путем. Все именно так, как и должно быть. Я испытываю определенную… симпатию… к твоему желанию сменить поле деятельности. И склоняюсь к мысли, что строительное дело действительно обладает огромным потенциалом. Да, в принципе, это блестящая идея. Выше всяческих похвал.

Роберт не был вполне уверен, что так уж нуждается в похвале — она попахивала школьной ведомостью, — но воодушевление жены его подбодрило.

Роберт взглянул на Дженетт.

— Еще что-нибудь? — вновь улыбнулась она.

— Да, кое-что. Я уже проделал некоторую работу в этом направлении. Бюджет, прогнозы на будущее, где можно ожидать наибольшей выгоды и с географических, и с финансовых позиций.

— И что же?

— Конечно, мы сейчас находимся в стадии быстрого финансового развития. Хорошее время для того, чтобы рискнуть в этом направлении.

— Да-а… Очень может быть. Я могу обратиться к кому-нибудь из партнеров, если хочешь. И каков же, по-твоему, должен быть следующий шаг?

— Ну, — сказал Роберт, набрав побольше воздуха и в прямом, и в переносном смысле, — в общем, Джон Бруер предложил мне партнерство.

— Я это одобряю. Дело у него уже поставлено, он знаком со всеми сферами, в которые пока не вхож ты. И я представляю, что именно ты мог бы привнести в будущее предприятие, в частности некоторый финансовый вклад, не так ли? Контакты с людьми, технологии и тому подобное.

— Да, в самом деле. Но…

— Что?

— Джон хочет расширить

дело. Это естественно. И могло бы стать основанием для моего участия.

— Разумеется.

— И поэтому… мы бы… мы хотели бы получить поддержку.

— Да?

— Без этого я не могу приступить к делу.

— Все понятно.

— Я запустил несколько пробных шаров. Ничего более. Но я… в общем, я думал, может быть, ты… то есть Эллиотты, могли бы…

— Могли бы что, Роберт?

Роберт почувствовал, что его бросило в жар. Именно этого он и боялся, что столкнется с тупостью, непонятливостью, которую Дженетт при желании всегда могла имитировать, проделывая это с высшим артистизмом. И она вынудит его пуститься в долгие и болезненные объяснения, мучительно проговаривая каждое слово до последнего, вместо того чтобы милосердно, с пониманием прервать.

— …в общем, вложить в это дело некоторые средства. Не всю сумму, конечно. Но… какую-то часть? На строго деловой основе, разумеется. Я не претендую на какое-то… особое отношение.

Наступило долгое молчание. Затем Дженетт подошла к окну и стала смотреть на улицу. Роберт наблюдал за ней: разглядывал ее немного широкую спину, длинную шею, сложную прическу. Казалось, она стоит так уже целую вечность. Но вот она повернулась и взглянула ему в лицо.

— Роберт, — сказала она.

— Да?

— Роберт, это очень сложно.

— Если ты так полагаешь, тогда, пожалуйста, забудь и думать об этом. И не говори с членами правления. Я понимаю.

— Думаю, что не вполне. Сложность заключается не в идее как таковой, не в том, чтобы у тебя была компания по недвижимости, а в том, что ты просишь у меня денег.

— Не у тебя, Дженетт. У Эллиоттов.

— Пожалуйста, не притворяйся. В какие бы формы ты это ни облекал, ты просишь денег именно у меня. Вряд ли ты отправился бы прямиком в отдел займов банка «Эллиоттс», не спросив вначале меня, правда?

— Нет, — сказал Роберт, — это было бы просто нелепо.

— Вот видишь! Но даже если бы ты так сделал, то все равно оказался бы в незавидном положении.

— Дженетт…

— Роберт, пожалуйста. Дай мне минуту. Дай мне…

— Дать тебе — что?

— Дай мне… успокоиться.

— Успокоиться? Из-за чего?

— Разумеется, ты должен понимать… но, видимо, не понимаешь… не понимаешь, как… как я расстроена, — сказала Дженетт.

— Расстроена? Но чем?

— Тем, что, похоже, мои друзья оказались правы, — произнесла она с тяжелым вздохом. Слишком уж тяжелым, как подумал Роберт.

— Что? Что ты имеешь в виду, в чем оказались правы твои друзья?

— Они говорили — многие из них так говорили, — что ты женился на мне из-за денег. Я убеждала их, что это абсурд и о подобных делах нет и речи, что я абсолютно уверена в твоей любви ко мне. Я согласилась на брак, веря в это. Похоже, я ошиблась.

— Милая, это смешно. Вовсе ты не ошиблась. Разумеется, я люблю тебя. Очень люблю. Но…

— Да, Роберт? Но — что? — (Он молчал.) — Ну, продолжай, продолжай.

— Было бы глупо, — сказал он наконец упавшим голосом, — не поговорить с тобой на эту тему.