Не ангел
Шрифт:
— У меня есть мысль предложить Эшингем в качестве пансионата для выздоравливающих раненых, — заявила леди Бекенхем. — Естественно, только для офицеров. Полагаю, что каждый должен внести свою лепту. Некоторые мои друзья вызвались даже водить машины «скорой помощи», что-то вроде того. Я тоже думала об этом. Когда в дела не вмешивается Бекенхем, все решается неожиданно просто. Как ты полагаешь?
— Я полагаю, что, если бы ты отправилась на передовую, война окончилась бы значительно быстрее, — с улыбкой сказала Селия. — И вся немчура разбежалась бы от страха.
— Не шути,
— Не знаю, мама. Пока вроде бы не бомбят. Но при первом же свисте они выезжают. Как папа? Доволен штабной жизнью?
— Безмерно. Не могу себе представить, чтобы он делал нечто даже отдаленно полезное, но выглядит счастливым.
— Надо бы пригласить его на обед еще раз, — сказала Селия. — Мне очень неловко оттого, что я так негостеприимна. Но сейчас совсем нет времени: то одно дело, то другое, в общем, не до развлечений. Трудно без Оливера и… — Селия покосилась на свой вздувшийся живот.
— Не тревожься об отце. Он совершенно счастлив. Как ты себя чувствуешь?
— Ой, устала. А так, вполне… Пять месяцев — уже приличный срок, тебе не кажется?
— Не помню, — нехотя ответила леди Бекенхем. — Слава богу, для меня все это уже воспоминания, как мутное пятно. Ты сообщила Оливеру?
— Да. Решила, что так лучше. Чтобы он не узнал от кого-нибудь другого. Он пришел в восторг, хотя немного заволновался, конечно.
— Новости есть?
— Нет, — бодро сказала Селия, — только та, что четыре дня назад он был жив. Это все, что известно. Ты получаешь письмо и думаешь: слава богу, он жив, а потом вспоминаешь, что письмо шло четыре дня и за это время все могло случиться.
— Да, тебе тяжело, — заметила леди Бекенхем. — Я-то знаю, проходила через это. — Они помолчали. — Как ты думаешь, он в последней крупной битве участвовал? Там многие полегли.
— Не знаю, мама. Не думаю. — Сообщения о наступлении на Нев-Шапель и огромных потерях, которыми оно сопровождалось, до смерти напугали ее — в первую очередь потому, что она пребывала в полном неведении, был там Оливер или нет. Это сильно усугубляло ситуацию.
Письма его были решительными и бодрыми, но в них сквозил страх: «Мы целыми днями находимся под воздушным обстрелом, шум просто кошмарный и продолжает звучать в голове по ночам. Моя главная проблема — недосып. Вчера мы брали высоту, получив приказ поддержать другую дивизию. День чудесный, солнце светит, небо голубое, и я поддался вспышке счастья и погрузился в мысли о тебе, когда на нас вдруг обрушился шквал артиллерийского огня замаскированных орудий и снайперов. В сторону грезы. Мы потеряли довольно много бойцов и уже начали прорываться к цели, когда обстрел возобновился — он продолжался всю ночь. Но не тревожься обо мне, дорогая, у меня — ни царапины».
Селия плохо спала, в беспокойных снах она постоянно видела Оливера — искалеченного,
ММ по-прежнему напряженно работала, курируя все, начиная с бюджета и заканчивая погрузкой и отправкой книг, следила за всем — от поставок до контроля складских запасов. Мысль о том, что на какое-то время ей придется оставить дела, причем уже в недалеком будущем, пугала Селию. Она не представляла, кто может заменить ММ. Правда, та наняла и обучила отличную помощницу, с которой в строжайшей секретности были оговорены условия ее найма, но новенькая ни в коей мере не была заменой ММ.
Это заставило Селию кое о чем вспомнить.
— Скажи, «голубятня» сейчас занята? — взглянула она на мать.
«Голубятней» называли небольшое изящное строение, которое лорд Бекенхем часто использовал для своих любовных утех. Домик был круглым, с покатой крышей, увенчанной стеклянной ротондой, и находился примерно в пятидесяти ярдах от террасы, рядом с садом и близ боковой двери главного дома, что позволяло незаметно входить и выходить из него. Внутри домика была маленькая, отделанная деревом гостиная, над которой располагалась спальня. Кухня не предусматривалась, но имелась ванная, снабженная простым, но крайне эффективным водопроводом. Ванная сообщалась со спальней. И, что самое замечательное, рядом был разбит крошечный, обнесенный стеной сад, благодаря чему место получалось совершенно изолированным.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Я думаю, она понадобится ММ.
— ММ? С какой стати?
— Пожить там некоторое время со своим младенцем, — набрав побольше воздуха, объяснила Селия.
Леди Бекенхем взглянула на нее довольно спокойно. Она гордилась тем, что никогда не выказывает удивления, и считала, что подобное поведение должно быть в порядке вещей.
— Понятно, — вот все, что она сказала. — Что ж, пожалуйста, сообщи ММ, что в любое время «голубятня» к ее услугам.
— Спасибо, — обрадовалась Селия, — скажу.
— Как ты, мам? Без папы?
— Хорошо, дорогая. Нормально. Голова еще побаливает, но жаловаться не на что. Билли очень помогает, он сейчас глава семьи, как велел отец. Единственная проблема — деньги. Нам их вечно не хватает. Я подумываю о том, чтобы найти работу. На фабрике или еще где. Работы сейчас много. Не как вначале, когда все фирмы закрывались.
— Я знаю, тетя Селия мне говорила. Сказала, что закрылось почти сорок четыре процента фирм. Отчасти потому, что мы больше не торгуем с Германией.